— Бог ты мой, — выдохнул незнакомец, — да что у вас там такое?
— Большей частью книги. — Я отвела со лба вспотевшие волосы, когда он принял коробку у меня из рук. И в первый раз увидела его лицо — светлые волосы, ресницы им в цвет, зубы, над которыми в отрочестве потрудился дорогой ортодонт, после чего их, вероятно, еще и отбелили раз-другой. Бицепсы под голубой рубашкой напряглись; он поднял в воздух всю мою жизнь и опустил себе на плечо.
— Выгнали?
Моя шея дернулась в его сторону, я уже открыла рот, чтобы поставить наглеца на место, но тут он тоже на меня взглянул. Ласковые глаза, которые, кажется, сделались еще мягче, когда он вгляделся в мое лицо, рассмотрел его все сверху донизу. Он смотрел на меня словно на старого друга; зрачки метались, выискивая на моей коже знакомые черты. Потом его губы тронула понимающая улыбка.
— Шучу, шучу. — Его внимание вернулось к коробке. — Для уволенной у вас слишком счастливый вид. И потом, где охранники, которые должны вас вывести под белы рученьки и вышвырнуть на панель? Оно ведь как-то так устроено?
Я улыбнулась, даже рассмеялась. Мы уже были на парковке; он поставил коробку на крышу моей машины, скрестил на груди руки и повернулся ко мне.
— Я сама уволилась, — сказала я ему, и в словах этих прозвучала такая окончательность, что я какую-то секунду была готова расплакаться. Больница Батон-Ружа — моя первая работа, первая и единственная. Шэннон, моя коллега, сделалась мне лучшей подругой. — Сегодня последний день.
— Что ж, мои поздравления. А теперь куда?
— Открываю собственную практику. Я — медицинский психолог.
Он присвистнул и заглянул в коробку на крыше. Что-то внутри привлекло его внимание; он рассеянно покачал головой, наклонился, вытащил книгу и спросил, разглядывая обложку:
— Интересуетесь убийствами?
У меня сдавило грудь, я стрельнула глазами на коробку. Сообразив вдруг, что, кроме учебников по психологии, в ней целая стопка документальных книг о преступниках: «Дьявол в Белом городе», «Без пощады», «Флорентийский монстр». В отличие от большинства я читаю их не ради удовольствия. Я по ним учусь. Я читаю их, пытаясь понять, провести вскрытие всех тех людей, что живут, чтобы убивать; я поглощаю страницу за страницей, словно они — мои пациенты, расположившиеся на кожаной кушетке и нашептывающие мне в ухо свои тайны.
— Можно сказать и так.
— Я это не в укор, — добавил он, развернув книгу у себя в руках так, чтобы я могла увидеть название, «Полночь в саду Добра и Зла», после чего раскрыл ее и начал листать страницы. — Я сам эту книгу обожаю.
Я вежливо улыбнулась, не представляя, что именно следует сказать в ответ.
— Мне в самом деле пора, — произнесла я в конце концов, шагая к машине и протянув на прощание руку. — Благодарю за помощь.
— Рад был оказаться полезным, доктор…
— Дэвис, — сказала я. — Хлоя Дэвис.
— Что ж, доктор Хлоя Дэвис, если вы вновь затеете двигать коробки… — Он выудил бумажник из заднего кармана брюк, достал оттуда визитку и вложил между страницами. Захлопнув книгу, протянул ее мне. — Вы будете знать, как меня найти.
Он улыбнулся, подмигнул мне, потом развернулся и снова зашагал к зданию больницы. Когда за ним закрылись автоматические двери, я перевела взгляд на книгу у себя в руках, провела пальцами по глянцевой обложке. Там, где была заложена визитка, между страницами осталась небольшая щелка; я сунула в нее ноготь и раскрыла книгу. Опустила взгляд и с необычным ощущением в груди взглянула на имя.
Что-то подсказало мне, что Патрика Бриггса я вижу не в последний раз.
Глава 5
Извинившись перед Шэннон и Патриком, я выскальзываю наружу через боковую дверь. Когда добираюсь до заднего крыльца, сжимая в руке бокал с четвертой за сегодня разновидностью напитков, у меня в голове все идет кругом. В ушах — шум от бесконечной болтовни, в мозгах — от бутылки вина, которую я успела уговорить. Снаружи пока жарко, но уже подул свежий ветерок. А вот в доме, где между стен мечется тепло разогретых алкоголем тел, было не продохнуть.
Подхожу к столику, где от разложенных на газетах груд раков, кукурузы и сосисок с картошкой почему-то до сих пор поднимается пар. Ставлю на него свой бокал, беру рака и откручиваю ему голову — на запястье мне брызжет сок.
Потом слышу за спиной какое-то движение. Шаги. И голос:
— Не бойся, это я.
Я резко поворачиваюсь. Какое-то время уходит, чтобы разглядеть в темноте фигуру. Между пальцами у нее светится вишневый кончик сигареты.
— Знаю — ты терпеть не можешь сюрпризы…