— Ты куда-то собрался?
— В Новый Орлеан. — Он морщит лоб. — Помнишь, я тебе говорил на прошлой неделе? Про конференцию?
— А, точно. — Я трясу головой, хотя ничего такого не припоминаю. — Извини, башка до сих пор мутная. Только… сегодня же суббота. Она что, на выходных будет? Ты ведь только что вернулся домой…
До знакомства с Патриком я мало что знала о фармацевтических продажах. По большому счету только про деньги, или, если точнее, что в этой профессии они немаленькие. Во всяком случае, в перспективе, если хорошо справляться. Теперь-то мне известно куда больше, в частности, что работа эта сопряжена с постоянными разъездами. За Патриком закреплена добрая половина Луизианы и часть Миссисипи, так что на неделе он буквально не вылезает из машины. Встает рано, ложится поздно, уйму времени проводит в пути от больницы к больнице. И конференций тоже множество: тренинги по продажам и ассортименту, интернет-маркетинг медицинского оборудования, семинары по перспективным направлениям фармацевтики. Я знаю, что он все это время скучает по мне, но знаю также, что ему все это нравится — вино и обеды, роскошные отели, треп с врачами… И в своем деле он очень успешен.
— Вечером все собираются в отеле, чтобы перезнакомиться, — медленно произносит Патрик. — Завтра — турнир по гольфу, а в понедельник начнется сама конференция. Ты все забыла?
Мое сердце пропускает удар. «Да, — думаю я. — Да, я все забыла». Но я лишь улыбаюсь, отпихиваю в сторону тарелку с завтраком и обвиваю руками его шею.
— Прости, уже припоминаю… Просто, кажется, не протрезвела еще.
Патрик, как я и ожидала, смеется и ерошит мне волосы, будто я дошкольник на матче в детский бейсбол и настала моя очередь подавать.
— Неплохо вчера повеселились, — говорю я, чтобы сменить тему. Кладу голову ему на колени и закрываю глаза. — Спасибо тебе за все.
— Конечно, неплохо, — соглашается он, рисуя кончиком пальца у меня на голове различные фигуры. Кружок, квадратик, сердечко. Потом на минуту умолкает — молчанием того сорта, которое тяжко повисает в воздухе — и наконец спрашивает: — О чем ты там вчера с братом разговаривала? Ну, снаружи.
— Ты про какой разговор?
— Ты прекрасно знаешь, про какой. Тот, который я прервал.
— А, вот ты о чем, — говорю я и чувствую, что веки опять наливаются тяжестью. — Купер в своем репертуаре. Ничего особенного.
— О чем бы вы там ни говорили, выглядело все… не слишком мирно.
— Он беспокоится, что ты женишься на мне по неправильной причине, — говорю я, обозначая пальцами кавычки в знак, что цитирую. — Такой уж мой брат. Стремится меня защитить.
— Он так и сказал?
Патрик убирает руку с моей головы; я чувствую, как он напрягся, и жалею, что эти слова не застряли у меня в глотке. А все из-за вина, которое до сих пор шумит в крови и заставляет мысли расплескиваться, словно содержимое переполненного бокала, оставляя повсюду пятна…
— Забудь, — говорю, открывая глаза. Я ожидала, что Патрик смотрит на меня сейчас сверху вниз, но нет — он уставился невидящим взглядом куда-то вдаль. — Купер полюбит тебя не меньше моего, я точно знаю. Он старается.
— Он хоть объяснил, откуда у него такие мысли?
— Патрик, ну что ты, в самом деле? — Я усаживаюсь на постели. — Купер меня защищает. И всегда так делал, с самого детства. Сам знаешь, что у нас за прошлое. Он вроде как ото всех вокруг ждет подлянки. В этом мы с ним похожи.
— Да, — произносит Патрик, все еще стеклянно глядя вдаль. — Да, понимаю.
— И я-то знаю, что ты женишься на мне по самым правильным причинам, — говорю я и кладу ладонь ему на щеку. Он чуть отдергивается, словно мое прикосновение вывело его из транса. — Включая накачанную пилатесом попку и мою оргазмическую курятину под винным соусом.
Он наконец оборачивается на меня, не в силах сдержать улыбки, потом разражается хохотом. Накрыв мою ладонь своей, сжимает мне пальцы, потом встает.
— Не вздумай работать все выходные, — говорит Патрик, разглаживая складки на отутюженных брюках. — И дома не сиди. Развлекайся.
Картинно закатив глаза, я подхватываю очередной ломтик бекона и, сложив его вдвое, целиком запихиваю в рот.
— Или займись подготовкой к свадьбе, — продолжает он. — Дальше откладывать некуда.
— Еще целый месяц, — с ухмылкой отвечаю я.
То обстоятельство, что свадьба намечена на июль, тот самый месяц, когда двадцать лет назад начали пропадать девочки, от меня не укрылось. Мысль об этом посетила меня в тот самый миг, когда мы прошли сквозь ворота «Кипарисового ранчо». К усадьбе вела великолепная мощеная дорожка, с дубов по обе ее стороны все еще капало после дождя, выкрашенные в белый цвет стулья были идеально ровно расставлены между четырьмя белыми колоннами здания. Вокруг, насколько хватало глаз, простирались нетронутые пастбища. Помню, как мой взгляд остановился на перестроенном для празднеств амбаре на краю участка; его деревянные столбы были увиты гирляндами огоньков, зеленью и цветами магнолии сливочного оттенка. В загоне за белым заборчиком щипали траву лошади; безупречность изумрудной равнины нарушала разве что речка вдали — она вилась вдоль самого горизонта, словно набухшая вена на руке.