– Нет, – легко согласилась блондинка. – У меня гораздо больше воды, чем требуется мне самой. Но! Раз у меня есть то, что нужно вам, то я попросту вынуждена попросить взамен что-то, что нужно мне, разве не так?
Михаил тяжело вздохнул:
– И что же вы хотите за бутылку воды?
Блондинка окатила Михаила приценивающимся взглядом сверху вниз. Задержалась в конце, на каменнодеревских прозрачных туфлях. И задумчиво произнесла:
– У вас хорошая обувь…
– Иди в задницу! – зло перебил Михаил, и зашагал дальше по дороге. Успел заметить растерянность во взгляде блондинки. А сбоку уткнулся озадаченный взгляд шагающей рядом Ласи.
– Это я выругался, – нехотя объяснил Михаил. Взгляд девушки остался озадаченным.
Местные не понимали земных ругательств. Трудно бывало объяснить, что такого ругательного в названии части человеческого тела.
И слово «шлюха» не признавалось оскорбительным. Ведь если у женщины много мужчин, то она, стало быть, привлекательная, тогда «шлюха» – комплимент. Почему женщина должна всю свою долгую-предолгую жизнь спать только с одним мужчиной? Ведь ему самому наскучит!
Хотя Мард припоминал одну общину, в которой все, что связано с полом, находится под таким безнадежным запретом, что даже дети не рождаются. Интересовался, не оттуда ли Михаил.
С другой стороны, местные ругательства тоже трудно понять. К примеру: «Замерзни в пламени!» Или: «Чтобы ты забывать перестал!» Особенно удивило, что при словах «глубокое небо» мирный собеседник может схватиться за нож. Когда Гри про это рассказывала, Михаил даже заподозрил, что его разыгрывают. Оказалось, «глубокое небо» – боевой клич каких-то местных сатанистов, которые надеялись найти небо «под землей».
Воды все же добыли, когда дошли до следующего решетчатого забора. На участке тоже жила красивая блондинка, но она торговаться и не думала, наполнила бутылку бесплатно да еще дорогу объяснила.
Потом учуяли запах жареного мяса, и Ласи громко сглотнула. Михаил не видел здесь никакой живности, решил, что всех зверушек местные съели и вынужденно перешли на вегетарианство. Потому пошел на запах, интересно было.
Запах жареного шел с участка, не отгороженного от дороги забором. Перед приютником сидели на пуфиках полноватые смуглые мужчина и женщина. Явно муж и жена: хотя внешность разная, но было в них что-то общее. Муж нарезал толстыми ломтями крупный плод с бледной кожицей и студенистой розовой мякотью, жена посыпала чем-то ломти и выкладывала их на решетку над тлеющей «кошмой». Вот эти ломти и пахли жареным мясом. У них тут за мясом гоняться не надо, оно на деревьях растет. Неплохо устроились.
Заметив Михаила и Ласи, местные вежливо поздоровались, а женщина приветливо спросила:
– Хотите есть?
– Да! – быстро согласилась Ласи.
– Тогда подходите.
Теперь уже невежливо отказываться.
Подошли, присели на свободные пуфики, женщина сразу подала каждому по «бутерброду»: маленькая хлебная лепешка, на ней – ломоть жареного мяса, на нем – колечки какого-то свежего, сочного, хрустящего и кисловатого плода. Вкусно.
За едой поговорили, выяснилось, что мужчина и женщина живут здесь с незапамятных времен, хотя не сидят на участке безвылазно, даже из любопытства путешествовали через Систему Прямых Путей.
Михаил с Ласи рассказали о себе, история Ласи почему-то впечатлила больше, чем история Михаила. Выяснили, что до узла Системы могут подвезти.
– Тут шагах в пятистах направо по дороге живет Мон, у него есть бегун, – рассказал мужчина. – Но он за так везти не согласится, надо будет ему что-нибудь дать. Что-нибудь ценное.
Когда распрощались с гостеприимной семьей, Ласи сказала:
– Не все долгоживущие подвержены безумию долгоживущих. А та женщина, которая… которую вы обругали, в нашей общине для таких есть специальное оскорбление. Их называют старухами.
Михаил понял, что, несмотря на свою молодую красоту, блондинка действительно была мелочной вредной старухой.
Прямо посреди участка Мона стоял бегун – серый кирпич на колесах, до боли напоминающий армейский джип, только без фар.
Мон, мосластый мужик, был не в духе, вместо приветствия заявил:
– За так не повезу.
Михаил решил торговаться до последнего, потому сначала предложил свои корзины. Мон повертел корзины в руках, попробовал на прочность… и согласился.
Домчали с ветерком, громада узла Системы закрыла полмира. Стены строения оказались беспорядочно исчерчены неглубокими бороздками – все-таки оно само выросло, а не было построено. Тем более, что вход в строение – бесформенный проем в стене.