Ухватившись за решетку окошечка, гермафродит выглянул снова.
- Эй, в десятой!.. - сдавленный полушепот в тихом коридоре показался криком, и Локко на всякий случай замолкла на минуту. Но охранник, обязанный сторожить покой одиночек, похоже, куда-то отлучился, не прервал попытку разговора. - Эй! Я чувствую, что там кто-то есть! Мне нужно узнать время!..
Судя по продолжительному молчанию, сосед напротив спал или был крайне необщительный, и с радостью бы не вступал в контакт совсем.
- Эй, меня заперли раньше или позже тебя?! - но Локко не отставала, что обоим грозило наказанием, если их застанут за болтовней.
- Раньше, - неохотно выдали из-за соседней двери, и Локко сразу узнала этот недружелюбный мальчишечий голос. Еще бы, его знали все, кому доводилось болтать с узниками данного сектора, потому что этого, отличавшегося почти что безрассудным непокорством, пацана абсолютно всегда садили “подумать над своим поведением” в десятую камеру. Поэтому поверх старого и мало кому известного прозвища к нему прилипло новое - “Десятый”.
Все это Локко вспомнила, едва услышав одно слово. Но тут же ей стало не до копания в памяти по поводу наличия сведений о тихом бунтаре, ведь он добавил:
- Я здесь уже двое суток. Никого не «вселяли», а значит, тебя заперли раньше.
Черт! Черт подери!
Раз гермафродит провалялся в отключке больше двух дней, то выходит, Люцифера точно уже отправили восвояси. И, скорее всего, с ним никогда больше не получится встретиться!
Подавитель и батареи хорошо сделали свою работу. Вместо всплеска горестных эмоций, который наверняка отразился бы на окружающей обстановке не лучшим образом, - слезы и тихие всхлипы. Локко почти не чувствовала отчаянья, лишь невероятное опустошение, от которого хотелось лечь и накрыться с головой. Так она и поступила.
Без брата мир показался холодным и тусклым. Сейчас бы, как никогда, пригодится старый родной свитер в радужную полоску, но он остался в личном шкафчике девчачьей спальни. Жесткая школьная форма царапалась и слабо грела, даже если до упора натянуть складчатый подол юбки на колени в штопанных колготках, и давившаяся плачем Локко дрожала в нервном ознобе.
Спустя какое-то время слезы кончились и высохли, а кокон из покрывала вокруг тела собрал хоть немного тепла, чтобы подарить спасительную дремоту.
Собственно, сидящим в одиночках подросткам ничего не оставалось, кроме как дремать или читать бумажные книги, зачастую учебники. Маленьким детям в таком положении было проще развлечь себя - им выдавались игрушки, но с возрастом наказание ужесточалось само собой.
Зато потом, выпущенные на относительную волю, Генераторы старались ловить больше положительных эмоций и меньше огорчать своих наставников. Любителей сидеть с подавителями в одиночках было наперечет, и психологи подозревали у таких ребят разные недуги с головой, вроде мазохизма.
Вряд ли к ним относился рецидивист Десятый, у него просто имелись какие-то свои счеты с местными правилами.
В системе наказаний за плохое и поощрений за хорошее поведение многие маги усматривали бреши. За негативным излучением, словно кнут, следовало принудительное “отключение” в виде успокоительного или снотворного, а затем одиночка. За позитивное излучение хвалили разными способами, чаще всего дарили подарки.
Дрессировка, проверенная годами, однако - во всех случаях Источникам следовало придерживаться общепринятых социальных норм.
И вот здесь шла трещина, ибо не только люди, но и маги были совершенно разными, со своими привычками и заскоками. Кто-то радовался аромату цветов, при обонянии которого сам “расцветал” так, что хоть напрямую с него заряжай аккумуляторы. Другой любил красиво одеваться и гладить пушистых собак.
Но не всем радость дарили одобряемые обществом вещи и явления. Третий ловил кайф от зажимания девочек по углам. Некто тайком воровал, или вовсе, как Велиал, изводил всех вокруг тычками, придирками и откровенными побоями. Многие наслаждались своей особой силой и властью, не обращая внимания на пострадавших.
Кто-то хотел запретной любви.
И это тоже давало “положительные”, то есть подходящие для сохранения в сотах и дальнейшего использования человечеством, эмоции!
Для того, чтобы запретами не обрубить Генераторам совсем уж всю энергетику, работникам напичканного камерами и жучками Зимпа приходилось тщательно отслеживать происходящие безобразия, ПОЗВОЛЯЯ ИМ ТВОРИТЬСЯ В ДОПУСТИМЫХ ПРЕДЕЛАХ.
Велиал мог “незаметно” бить малолеток, пока не калечил их и не доводил дело до взрывов.
Локко могла тащиться со сводного совершеннолетнего брата, пока не пыталась завязать с ним более плотные отношения, или не доводила дело до взрыва.
И вот - довела.
Сейчас она, наверно, ничего удобного и полезного не излучала.
“Какая разница, если Люца больше здесь нет”, - судорожный вздох. - “Мне можно вообще не покидать эту камеру… Буду жить тут неделями, как Десятый, и люди скоро забудут про меня…”
Но воспоминание про обитателя камеры напротив уже отвлекло гермафродита от жалости к себе. В голове начали всплывать вопросы, которые раньше отодвигались более важными мечтами о прелестях Люцифера и возможности будущей совместной жизни с ним. Маленькие воображаемые радости про дом и семью…
Почему Десятый упорно, раз за разом, оказывается в неудобной, маленькой и одинокой комнате с подавителем? Никакой интроверсией не оправдать стремление угодить за решетку Зимпа. Неужели он не может вести себя чуточку покладистее, чтобы не сердить воспитателей и не доводить ситуацию до такого сурового наказания? Ведь сам себе жизнь портит - долговременное нахождение в камере никого более здоровым не сделало!
Что в голове этого парня?
- Десятый, - убедившись, что за несколько часов охранник так и не вернулся скучать в коридоре, Локко опять прилипла к окошечку. - За что сидишь?
Ей пришлось позвать соседа еще пару раз, прежде чем он откликнулся. Недружелюбно:
- Отстань. Лучше иди еще пореви.
- Че, так слышно было?.. - Локко смущенно почесала нос о плечо. Толстые двери и полутораметровый коридор, оказывается, плохо изолировали звуки.- Ладно, не важно. Скажи, почему ты снова тут?
- Может, я надеюсь хотя бы здесь послушать тишину? - смотрите-ка, он еще и язвит!
- Ну и глупо, - гермафродит хихикнул, переступая на затекших в неудобном напряжении ногах. – Чем быстрее ответишь на мои вопросы, тем быстрее я отвяжусь. Выставляя себя в таинственном свете, ты только сильнее разжигаешь мое любопытство~
По ту сторону коридора долго молчали, озадаченно, как казалось школьнице. Десятый либо обалдел от такого упрека, либо от неприкрытого флирта.
- Я отказался брать переносной сот. Опять, - сообщил голос уже чуть менее неохотно, чем до этого. Похоже, пацан правда желал отдохнуть от шумной суеты, вот и прислушался к совету.
- Почему? - тут Локко искренне удивилась, ибо сама она ничего страшного в ежедневных батарейках на поясе не видела. Для нее это была такая же обыденная необходимость, как, допустим, ингалятор для астматика, разве что отсутствие сот под рукой не угрожало жизни Источника.
- …Потом скажу, в другом месте, - Десятый явно пересилил себя, вызываясь на продолжение диалога вне камер. - Здесь всё в прослушке, если что, - уточнил он, словно бы оправдываясь за свое решение.
- Оу, а я уж было подумала, что ты меня так на свидание позвал, - не удержалась от подначки Локко, после чего сосед перестал с ней разговаривать.