В камере была маленькая узкая койка, но ложиться я не собиралась. Мне нужно было подумать. Был ли у меня шанс сбежать? Я осмотрела камеру, но она находилась под землей – без единого окна. Вскрыть дверь тоже не представлялось возможным – она была монолитная, с крошечным прямоугольным окошком на уровне глаз.
Я грызла ноготь на большом пальце, расхаживала взад-вперед и гадала, кто нас сдал – или где мы прокололись. Ведь как-то враги узнали, что мы в Фей-о-Лож?
Неужели на нас донес тот незнакомец из бара? Или хозяйка новой квартиры подслушивала через дырку в стене? Что стряслось с другими членами нашей группы? С Арманом? С Бенуа? С нашими друзьями из французского подполья? Возможно, кто-то из них попался – и, сломавшись под пытками, сдал всех остальных.
Сорок восемь часов. Именно столько мы должны были продержаться, чтобы наши товарищи поняли, что нас схватили, и залегли на дно.
Я беспокоилась о Дейдре. Все ли с ней было в порядке? И насколько она была сильной?
Мне не оставалось ничего другого, как только сидеть и ждать.
Час спустя лязгнул железный засов. Дверь распахнулась, истошно скрипнув петлями. Мои внутренности опалила паника. Я встала. Охранники скрутили меня и потащили наверх, в кабинет на втором этаже. Там меня швырнули на стул. Мои руки крепко привязали к спинке.
За большим письменным столом сидел офицер с изуродованным лицом, который ударил меня в спальне.
– Назовите имена агентов, с которыми вы работаете.
– Не понимаю, о чем вы говорите, – ответила я по-французски.
– По-английски, пожалуйста.
Я повторила свои слова по-английски – с французским акцентом, – и добавила:
– Я приехала в гости к своей двоюродной сестре. Я из Бордо.
– Вранье, – равнодушно отчеканил он. – Вы британка. Назовите имена.
Я в панике замотала головой – какая невинная француженка из Бордо не задрожала бы на моем месте?
– Я уже сказала, что француженка! Я ничего не знаю! Приехала к сестре. Только и всего.
Он взял мои документы и помахал ими в воздухе.
– Здесь указано, что вы живете по адресу улица Нико, 122, но мы проверили – такой улицы не существует.
– Конечно, существует. Кто-то, наверное, просто ошибся.
Он отодвинул свой стул, обошел стол, встал передо мной и наклонился, глядя мне прямо в глаза. Он был так близко, что я видела крупные поры на его носу и чувствовала запах шнапса в его дыхании.
– Мы знаем, что вы с вашей хорошенькой подружкой – британские шпионки. Если вы не назовете мне имен, я сделаю вам очень больно. Понимаете, фройляйн? Не хотите ли вы назвать мне имена? Тогда мы избежим всех этих… неприятностей.
Мои глаза защипало от слез:
– Я не могу назвать вам имен, потому что ничего не знаю.
Он выпрямился и посмотрел на охранника, стоявшего у двери:
– Сними с нее блузку.
Ужас разлился по моим венам, но я твердо приказала себе быть сильной. Арман как-то сказал, что страшнее всего – первые пятнадцать минут пыток. Я надеялась, что так оно и будет.
Охранник шагнул вперед и схватил меня за блузку. Он уже собирался разорвать ее, но почему-то замешкался. Неуверенно нахмурившись, он ощупал мой льняной воротничок.
Мое сердце упало, а голова закружилась от страха. Он нашел капсулу с цианидом. Я зашила ее в воротник – чтобы всегда иметь при себе. Сама я не собиралась ею пользоваться, но вдруг мне пришлось бы скормить ее кому-то другому? Охранник вытащил капсулу и повернулся к своему командиру:
– Я кое-что нашел.
Поправив очки, мой дознаватель вгляделся в таблетку – и поднял на меня полные мрачного удовлетворения глаза.
– Что это у нас здесь? Ага! Цианид из госучреждения. – Он кинул ее в маленькую баночку с такими же капсулами, которая стояла у него на столе, и повернулся к охраннику: – Отведи ее обратно в камеру.
Прежде чем я успела что-то сказать в свое оправдание, меня отвязали от стула и грубо выволокли из комнаты.
На следующее утро меня в наручниках вывели на улицу и посадили на заднее сиденье машины рядом с офицером гестапо в штатском. Три часа мы ехали в печально известную парижскую штаб-квартиру гестапо – как мне сказали, для более тщательного допроса. Я понятия не имела, что они сделали с Дейдрой, – и такая неизвестность сама по себе была той еще пыткой. На это они, наверное, и рассчитывали. Оттого нас и разлучили. Я была совершенно уверена, что Дейдра не заговорит – она ни за что не станет подвергать жизнь Армана опасности. Она вытерпит все, чтобы защитить его. В ее стойкости я не сомневалась.