– Я почти ничего с собой не взяла. Так спешила убраться из квартиры, что просто, не думая, схватила охапку вещей и забросила в чемодан. Поэтому мне, наверное, стоит вернуться в Нью-Йорк.
Дворники суетливо метались по ветровому стеклу. Папа смерил меня беспокойным взглядом:
– Надолго?
– Не волнуйся. Задерживаться там не собираюсь. Возьму кое-что – и сразу обратно. Хочу заехать туда завтра утром – чтобы не пересекаться с Малкольмом. Он как раз уйдет на работу. Как только разберусь с вещами, подумаю, что поможет разжиться информацией о Людвиге.
Папа снова покосился на меня:
– Кольцо, смотрю, ты не снимаешь.
Я задрожала от досады на саму себя. Утром снова не могла оторвать от него глаз – и разобраться в ситуации это лишь мешало. Я злилась на Малкольма за то, что он сделал, но бравады у меня поубавилось. Я мечтала о любви длиною в жизнь – как у бабушки. И никак не могла выбросить ее историю из головы – особенно ту часть, в которой она сблизилась с дедушкой Джеком. Я снова и снова думала о том, как они полюбили друг друга, оказавшись в сложной ситуации. Но они преодолели все трудности и провели остаток жизни вместе, настолько счастливые, насколько может быть счастливой супружеская пара.
Все мы совершаем ошибки, верно? Малкольм не пожалел времени, чтобы приехать ко мне и извиниться.
Внезапно я поймала себя на мысли о том, не был ли он и правда достоин второго шанса. Сам ведь сказал, что столкнулся с небольшим кризисом среднего возраста. Разве подобное признание не заслуживало уважения?
К тому же я не была уверена, что готова отказаться от мечты о браке с любимым мужчиной. Все-таки мне было тридцать пять. Времени на поиски новой любви всей своей жизни у меня осталось не так уж много. А я хотела семью и детей. И поэтому сказала:
– Я еще не приняла решения. Пока собираюсь просто забрать свои вещи.
Мне требовалось время, чтобы со всем разобраться.
– Хочешь взять машину? – спросил он.
– Ты не против?
– Конечно, нет. Делай что нужно, Джиллиан. И не волнуйся. Ты во всем разберешься. Так всегда и бывает.
– Надеюсь.
Оказалось непросто войти в дом, в котором я жила последние два года. Меня одолевали сомнения в правильности своих действий, ведь я считала себя сильной и независимой женщиной. И поэтому всю дорогу, истово вцепившись в руль, повторяла себе, что ни за что не стану мириться с мужской неверностью.
Но это не было правдой. Я находилась на грани срыва, потому что Малкольм казался мне Тем Самым. Он действительно был красив, умен, обаятелен и богат. Но не приняла ли я за мечту мраморные полы, хрустальные люстры и водителей в униформе, которые отвозили меня туда, куда пожелаю? Было ли хоть что-то из этого настоящим? Мужчина, которого я любила, которому доверяла, предал меня – и теперь вся наша совместная жизнь казалась мне дешевой подделкой.
Я вставила ключ в дверь пентхауса и шагнула внутрь. Роскошные интерьеры сверкали в лучах утреннего солнца. Я вдохнула знакомый аромат этого места, и меня неожиданно захлестнула волна восторга.
Квартира пахла им. На меня тотчас же нахлынули сладкие воспоминания о нашей жизни. Я стояла с закрытыми глазами посреди комнаты, глубоко дыша и не желая отпускать это пьянящее чувство.
Наконец я нашла в себе силы открыть глаза и оглядеться: блестящие кухонные столешницы из белого кварца, хрустальные бокалы в шкафу из красного дерева, белоснежная мебель и вазы со свежими цветами в просторной гостиной, Центральный парк за широким балконом. На нем мы с Малкольмом провели множество романтических вечеров, потягивая дорогой коньяк после шикарных светских раутов.
Я вышла на балкон и вслушалась в приглушенный шум улиц внизу. Поразмыслив минутку, я вдруг осознала, что все это – наносное. Мне вспомнился рассказ бабушки о военном времени: о нормировании, бомбежках и жертвах, на которые ей и многим другим англичанам пришлось пойти. Для нее не было ничего важнее дорогих ей людей.
Воробей, вспорхнув с крыши, приземлился на белокаменную балюстраду неподалеку от меня. Он прыгал по перилам на крошечных лапках, а я отчетливо поняла, что все еще люблю Малкольма. Не могла же я в одночасье избавиться от своих чувств к нему. Вспомнила его улыбку, сексуальный смех и ту бурю эмоций, которую во мне вызывали его прикосновения. Я злилась на него – да, – но сильнее всего на свете мечтала вернуть тепло наших отношений. И не хотела терять то, что между нами было.
Запрокинув голову, я сложила губы в трубочку и подула – мое дыхание облачком взвилось вверх и растворилось в утренней прохладе. Я развернулась, вошла в гостиную и закрыла за собой стеклянную дверь в надежде, что сумею разобраться в своих чувствах, пока буду собирать вещи.