Он обошел диван, чтобы пожать мне руку:
– Рад встрече.
– И я. Спасибо, что позвали.
– Мы только рады! – хором воскликнули Люсинда и Альберт.
Мы обернулись к Дафне. Она смотрела на меня, прикрыв рот ладонью, исчерченной синими прожилками.
– Боже мой! Ты так на нее похожа. Один в один. Я как будто в прошлое вернулась. – Она поманила меня рукой. – Подойди сюда, дорогая, дай я на тебя посмотрю. Обними меня.
– Приятно с вами познакомиться. – Я наклонилась, чтобы обнять ее. – Бабушка столько о вас рассказывала.
– Она была хорошей подругой. Присядь-ка. Хочешь чаю?
– Не откажусь. Спасибо.
Я села на стул рядом с Дафной. Налив в чашку чая, Люсинда подала ее мне, и все расплылись в улыбках. Джеффри сидел, подперев голову рукой, и молча, с нежностью наблюдал за бабушкой.
– Ну, как она? – спросила меня Дафна.
– Прекрасно, – ответила я. – Живет все в том же фермерском доме, в котором поселилась, когда переехала в Америку. И пышет здоровьем. Каждую субботу дает фортепианные концерты в местном доме престарелых, пару раз в месяц играет в бридж. До сих пор сама платит налоги.
Все дружно рассмеялись.
– А Джек как? – продолжала расспрашивать меня Дафна. – Он все еще?..
Я покачала головой:
– Нет, к сожалению, нет. Он скончался больше десяти лет назад.
– Мне жаль это слышать. Он был таким красивым мужчиной. Настоящий герой. Она правильно сделала, что согласилась выйти за него замуж. – Дафна подмигнула мне, и я улыбнулась.
– Еще как! – Отпив чаю, я поставила чашку на блюдце.
– Мой папа сейчас живет с ней. Он тоже овдовел.
– Соболезную. Твоя мама…
– Да. Ее забрал рак. Мне было девятнадцать. – Я предпочла опустить то, что она утонула в ванной по моему недосмотру. Некоторые вещи лучше не говорить вслух.
– Что привело тебя в Лондон, Джиллиан? – спросил Джеффри.
Я повернулась к нему:
– Никогда не бывала здесь раньше – а мне всегда хотелось посмотреть город. Возможно, вы удивитесь, но до прошлой недели я понятия не имела, что во время войны бабушка была агентом разведки.
Джеффри в изумлении вздернул подбородок:
– Серьезно?
Дафна погрозила ему корявым пальцем:
– В этом нет ничего удивительного. Нам не разрешалось никому ни о чем рассказывать. Мы много лет держали рты на замке. Это было государственной тайной. Я даже матери не сказала. Она думала, что я помогала КМСП.
– КМСП? – спросила я.
– Корпус медсестер скорой помощи – женская волонтерская организация. Такая у меня была легенда – правды никто не знал.
Мы еще немного поболтали об Управлении. Я спросила ее об Армане – их координаторе. Думала, он мог быть отцом Альберта.
– Боюсь, Арман так и не вернулся из Франции, – посетовала Дафна. – Его схватили незадолго до освобождения Парижа и отправили в концлагерь в Германии.
– Очень жаль это слышать.
Потом она рассказала мне о своей жизни после войны. Много лет она работала учительницей в школе французского языка в Лондоне, но бросила преподавание, когда вышла замуж за эмигрировавшего из Канады владельца строительной компании – после войны это был весьма прибыльный бизнес.
Они с мужем прожили счастливую жизнь и вырастили троих детей. Альберт был старшим. Ее дочери жили за городом, но часто приезжали в гости.
Я показала ей фотографии бабушки и папы – она искренне улыбалась, разглядывая их. Примерно через час я заметила, что Дафна начинает уставать – она отвечала на вопросы все с большим трудом.
Наконец Люсинда подошла и положила руку ей на плечо:
– Может, ты приляжешь, Дафна?
– Да, хорошо бы, – ответила она.
Внезапно я осознала, что так и не спросила ее о своем дедушке, но мне показалось неуместным совать ей под нос фотографии немецкого нациста, который пытал ее в штаб-квартире гестапо много лет назад. Не хотелось портить нашу встречу столь мрачной и неприглядной темой. Поэтому я решила не доставать фотографии из сумочки и, поцеловав Дафну в щеку, позволила Люсинде увезти ее из комнаты.
– Мне, наверное, пора, – сказала я, поднимаясь, когда Люсинда вернулась в гостиную. – Даже не знаю, как вас отблагодарить за то, что вы помогли мне встретиться с Дафной. Это много значит для меня.
– Для нас тоже, – ответил Альберт. – Она столько нам рассказывала о вашей бабушке. Они крепко сдружились во Франции. Она всегда жалела, что жизнь их развела.
– Моя бабушка тоже очень жалела об этом.
Они проводили меня до двери. Я уже собиралась уходить, когда Джеффри сказал родителям:
– Мне тоже пора. Завтра позвоню. – Поцеловав мать в щеку, он повернулся ко мне. – На метро поедешь?