Она открыла дверцу духовки и вдохнула восхитительный аромат хрустящей и сочной запеченной курицы. Пока радоваться ей рано. Все это вполне могло оказаться самым обыкновенным сном – про такое говорят: «слишком хорошо, чтобы быть правдой». Возможно, Теодор уже пришел в себя и понял, что поступил импульсивно, что его одурманили сирены воздушной тревоги. Он мог прийти и, смущенно потупившись, рассыпаться перед ней в извинениях за то, что запаниковал и поспешил со своим предложением.
Она полила цыпленка жиром и решила отпустить Теодора без споров и оскорблений, если он так скажет. Она отнесется ко всему этому легко и продолжит испытывать благодарность за все, что он для нее сделал: за работу и квартиру в Вест-Энде, за двух новых подруг и возможность сбежать от отца. По правде говоря, ей не на что было жаловаться. Даже если их отношения оборвутся, в ее глазах он навсегда останется героем.
О, как лихо и просто она надеялась поступить. Какой гордой и незлобивой предполагала быть. На деле же, если бы он вдруг передумал, она почувствовала бы себя бесконечно опустошенной.
Раздался стук в дверь, и ее сердце подпрыгнуло. Сунув курицу обратно в духовку, она поспешила в прихожую. Открыв дверь, она увидела его – свою воплощенную мечту. Он был так невероятно привлекателен в своем темном пальто и косо сидящей фетровой шляпе. Ее мысли тут же спутались.
Он ухмыльнулся, и она схватила его за руку и втянула внутрь. Едва за ним закрылась дверь, как они заключили друг друга в страстные объятия и начали целоваться. В этот момент она поняла, что он не передумал. Казалось, сейчас он был влюблен в нее еще сильнее, чем утром.
Когда они нашли в себе силы оторваться друг от друга, он снял шляпу и заметил:
– Изумительно пахнет.
– Я запекаю курицу. Еще чуть-чуть – и будет готова. Принести тебе что-нибудь выпить?
– Да. Что угодно. Вино, виски – мне все равно. – Запустив пятерню в волосы, он рухнул на диван. – День сегодня располагает.
Вивиан подумала, что он, должно быть, имеет в виду сигналы тревоги и собрание палаты общин. По крайней мере, она на это надеялась. Казалось, ее не оставлял подспудный страх, что он, возможно, передумал делать ей предложение.
Она вернулась с двумя стаканами виски и села рядом с ним на диван:
– Все в порядке?
– Не совсем, – ответил он, принимая стакан. Наконец он посмотрел ей в глаза и пояснил: – Я сегодня говорил со своим отцом – рассказал ему о том, что собираюсь жениться на тебе.
Ну, началось…
– Он был недоволен. Вбил себе в голову, что я должен жениться на дочери герцога Вентворта, и, когда я сказал ему, что этому не бывать, он вышвырнул меня из дома.
Вивиан нахмурилась:
– В каком смысле – вышвырнул?
– Велел мне уходить. Отрекся от меня. Сказал, что я для него умер. Так что я собрал кое-какие вещи, сел на такси и приехал к тебе. «Бентли» у меня тоже больше нет.
Вивиан почувствовала, как сильно побледнела.
– Мне так жаль, Теодор. Даже не знаю, что сказать. Чувствую себя ужасно. Это все из-за меня.
– Нет, ты не сделала ничего плохого. Это он повел себя неподобающим образом. Просто мне показалось, что я обязан сообщить тебе о том, что ситуация поменялась.
– Ты о чем?
Теодор приосанился и повернулся к ней:
– Утром, когда я делал тебе предложение, я был сыном графа. Теперь я сам по себе, отрезан от семьи. Так что жизнь со мной может оказаться не такой, какой ты ее себе представляла.
Она склонила голову набок:
– И как же, по-твоему, я ее себе представляла?
– Ну, весьма роскошной: с ежемесячным пособием от отца, домашними вечеринками в загородном поместье и полезными связями – как же еще?
Она недоверчиво рассмеялась:
– Меня все это не волнует. Это не мой мир, Теодор.
Заметно расслабившись, он привалился к спинке и запрокинул голову:
– Полагаю, именно поэтому я в тебя и влюбился.
Вивиан придвинулась ближе и взяла его лицо в свои ладони:
– Я бы вышла за тебя замуж и была бы самой счастливой женщиной на земле, даже если бы нам пришлось жить в канализации.
Он крепко поцеловал ее. Она наслаждалась моментом, но в то же время чувствовала себя так, словно балансировала на краю пропасти. Словно все ее мечты вот-вот рухнут ей на голову.
Наконец она отстранилась.
– Я хочу быть с тобой, Теодор. Больше всего на свете. Но я не хочу быть причиной раскола твоей семьи. Буду чувствовать себя виноватой. Я просто не смогу жить, зная, что ты отказался от всего ради меня.