Мгновение мы молчали, слушая, как стрекочут сверчки. Наконец американец повернулся ко мне и протянул руку.
– Лейтенант Джек Купер. Из Коннектикута, США.
Я вложила свою руку в его ладонь:
– Приятно познакомиться с вами, лейтенант. Меня зовут Вивиан Гиббонс.
– Знаю, – улыбнулся он. В его магических карих глазах заплескалась дружелюбная игривость.
– Правда?
– Да.
– Откуда же? Догадываюсь, что вы не на афише мое имя прочли.
– Нет, не на афише. – Он молча отвернулся и окинул взглядом взлетно-посадочную полосу, оставив мой вопрос без ответа.
– Так вы скажете или нет? – рассмеялась я.
Мгновение поразмыслив, он посмотрел мне в глаза:
– Вас все на базе знают. Даже прозвище вам дали – Недостижимая. «Недостижимая едет» – так все говорят, когда вы направляетесь в город.
– В каком смысле «недостижимая»? – озадаченно нахмурилась я.
– Просто вы самая красивая женщина в Суррее, да вот только живете в замке на холме и держитесь особняком.
– Американцы… – покачала головой я. – Ждете, что все англичанки будут денно и нощно строить вам глазки.
– Лично я ничего не жду.
– Понимаете, я вдова. – Мне захотелось как-то оправдаться. – Потеряла своего мужа во время бомбежки, в Лондонский блиц. Конечно, держусь особняком. Я все еще оплакиваю его.
Это было откровенной ложью. Я тосковала по совершенно другому мужчине. Единственному, кого когда-либо любила. Единственному, кого хотела.
– Соболезную. – Пристальный взгляд Джека блуждал по моему лицу, пока не остановился на глазах.
Внезапно я почувствовала себя абсолютно беззащитной – и это ощущение мне не понравилось. Я не хотела, чтобы этот человек – или кто-либо другой – узнал, кто я и что занимает мои мысли. Людвиг был тайной – моей тайной.
– Мне пора. – Выскользнув из большого пиджака, я протянула его американцу. – Было приятно с вами поболтать.
Но едва я направилась в сторону столовой, как он снова окликнул меня.
– Подождите, Вивиан. Простите. Похоже, я все испортил. Не уходите. Не подарите ли мне танец?
Я остановилась и снова повернулась к нему:
– Танец? Здесь?
– Да. Я не смогу дослушать концерт до конца – мне через час вылетать. – Он подал мне руку. – Всего минуту? Пока играет эта песня?
Я прислушалась к едва различимому вдали от столовой пению граммофона. Это была Билли Холидей – God Bless the Child.
Я неспешно приблизилась к лейтенанту:
– Полетите через Ла-Манш?
– Вообще-то я не имею права разглашать эту информацию.
– Конечно, вы правы. – Я уставилась себе под ноги, в траву. Вероятно, ему предстояло лететь на вражескую территорию – а их самолет могли сбить еще до восхода солнца. Отказать ему в танце, который мог стать для него последним, казалось мне не очень патриотичным. К тому же песня почти закончилась – оставалась всего пара куплетов, – поэтому я взяла себя в руки и неуверенно шагнула вперед.
Его большая ладонь сомкнулась вокруг моей, другой рукой он обхватил меня за талию. Казалось, до этого я в последний раз танцевала целую вечность назад. Мое дыхание участилось. Наши лица были так близко, что я чувствовала запах его пены для бритья.
Какое-то время мы кружились в тишине – только прохладный ветерок шелестел в траве и развевал над нашими головами американский флаг.
Это молчание вдруг стало меня тяготить. Я слегка отстранилась:
– Могу я спросить, почему американец носит форму королевских войск?
– Конечно. Я приехал сюда еще летом сорокового – до того, как США вступили в войну.
– Почему?
– Потому что мне не нравилось то, что я видел… то, что творил Гитлер. Я не мог сидеть сложа руки и наблюдать. Решил, что должен что-то сделать.
– Что ж. Похвально. Спасибо вам.
Казалось, песня пролетела секунд за десять. Мы разошлись. Из танцевального зала донесся приглушенный свист: обернувшись, я поняла, что это был лидер группы – он активно махал мне, стоя в дверях.
– Вам пора, – заметил Джек.
– Да.
– Спасибо за танец.
– Не за что. Осторожнее там – наверху.
– Я всегда осторожен, – ответил он, провожая меня взглядом.
У двери я оглянулась – он все еще стоял на поляне и, запрокинув голову, смотрел на луну.
Я мысленно помолилась за него: «Вернись целым и невредимым, Джек Купер. Удачи тебе – и всем остальным летчикам, которые поднимутся в небо сегодня вечером». Обычно мои молитвы оставались без ответа. Я не была уверена, что они вообще приносят пользу. Но продолжала молиться – снова и снова. Потому что я не привыкла сдаваться. Мы должны были поддерживать наших парней – всеми доступными нам способами.