Я мысленно готовилась прыгнуть. Самолет дрожал в воздухе, ветер истошно выл, врезаясь в корпус, а время, казалось, еле ползло. Наконец техник махнул рукой. Бенуа прыгнул первым. Я скользнула в пустоту за ним.
Я на огромной скорости падала вниз. Ночь струилась лунным светом, а по моим венам струился адреналин. Я досчитала до двадцати, стараясь делать это не слишком быстро, а затем выпустила парашют. Он раскрылся с громким хлопком – и все мгновенно стихло. Я плавно опускалась вниз, кружась в воздухе и любуясь полями и лугами, залитыми серебристым сиянием полной луны.
Я медленно снижалась над полем, посреди которого горели сигнальные костры. Их разожгли другие агенты нашего Управления и члены французского Сопротивления – они ждали нас, а также контейнеры с припасами, которые техник выбросил из самолета после того, как мы прыгнули. Вокруг меня парило не меньше дюжины белых парашютов, но все мои мысли были сосредоточены на земле, которая с каждой секундой становилась все ближе.
Мое приземление оказалось более удачным, чем на тренировках. Удар был мягким, я легко перешла на бег и даже не потеряла равновесия. Шелковый парашют волочился позади меня. Я уверенно отстегнула его и, как могла, сложила.
Снимая летный костюм, я подняла глаза в небо. Джек развернул самолет и, приветственно качнув крыльями, направился обратно в Англию. Я на мгновение застыла, глядя ему вслед и стараясь перевести дыхание.
Неожиданно меня охватило острое чувство потери. Я не ощущала себя такой одинокой, такой оторванной от собственной жизни с того самого утра, когда очнулась в больнице после взрыва на Крейвен-стрит. Когда осознала, что моей сестры больше нет. Теперь я тосковала по Эдварду. В моей душе снова зияла дыра, а смелость и уверенность, которые только что наполняли мое сердце, улетучились. Тело обмякло, и я бы обессиленно рухнула на колени, если бы не услышала, как кто-то окликнул меня по фальшивому имени.
– Симона? – позвал меня женский голос.
Вырванная в реальность, я усилием воли отогнала мысли о том, что мне пришлось оставить там, в своей прошлой жизни, и обернулась.
Девушка примерно моего возраста, с вьющимися рыжими волосами и веснушками, бежала ко мне с фонариком в руках. Она была одета как уроженка французской деревни: на ногах у нее были сандалии, а шею обвивал свободно повязанный шарф.
Наконец выпутавшись из летного костюма, я бросила его на траву.
– Я Дейдра. – Она говорила с сильным британским акцентом. – Рада с тобой познакомиться. Давай-ка разберемся с твоим костюмом. Лопатка при тебе?
Я, дрожа, принялась рыться в карманах летного комбинезона. Она взяла у меня лопатку и сразу же начала копать землю. Я озиралась по сторонам: другие сотрудники нашего Управления грузили тяжелые контейнеры на повозки и фургоны. Костры потушили. Бенуа, уже разобравшийся с костюмом, помогал остальным.
Некоторые контейнеры спрятали в сарае на ферме неподалеку от зоны приземления, другие отвезли на лесные базы. Дейдра проводила меня в убежище в Сен-Жан-Дебрэ, городке на окраине Орлеана. Из-за комендантского часа нам пришлось пробираться тихо, на цыпочках, по возможности сливаясь с тенями. Когда мы наконец добрались до квартиры, я с радостью обнаружила, что в ней меня уже ждала кровать с чистым бельем.
– Твое место. – Дейдра похлопала по матрасу. – Я заняла кровать у окна.
– Значит, будем соседками? – улыбнулась я.
– Пока.
Я посвятила ее в свою легенду – о возлюбленном французе, которого потеряла в Дюнкерке в начале войны.
– Ты моя двоюродная сестра, приехала погостить, – заключила она. – Все остальное – как ты сказала. Поспи, если сможешь. Хотя ты, наверное, вся на нервах. Я после первого прыжка два дня глаз сомкнуть не могла.
– А сколько раз ты прыгала? – Поставив рюкзак на пол, я опустилась на кровать и проверила, не скрипит ли матрас.
– Пока трижды. – Она подошла к своей кровати и легла прямо поверх одеяла. – Выполнила задание в Париже, потом вернулась в Лондон, чтобы овладеть огнестрельным, затем меня послали в Будапешт, а теперь вот – сюда.
– По-французски говоришь? – спросила я.
– Oui, я ходила во французскую школу в Лондоне и могу по щелчку пальца избавиться от британского акцента. Слышишь?
Я слышала. Ее и правда отличало идеальное южнофранцузское произношение.
Я легла на бок – лицом к ней.
– У меня это первое задание. Меня заприметили после того, как я спела на танцевальном вечере для каких-то американских летчиков. Узнали, что я говорю по-французски – и все. Я оглянуться не успела, как уже подписывала договор о неразглашении и прыгала с парашютом.