Маадэр обнаружил, что несмотря на повышенное содержание кислорода в крови каждое слово дается ему с трудом. И здесь Вурм ничем не мог ему помочь. Досконально разбирающийся в химии и метаболизме человеческого тела, он не умел синтезировать слова. Но именно слова были тем, что могло их сейчас спасти.
— Он не один год проработал на Консорциум. И проработал неплохо. Он был профессионалом. Но иногда даже профессионалы начинают беспокоиться и размышлять о собственном будущем. Велроду было, о чем поразмыслить. Он принимал участие в войне с Юпитером, давил подполье, организовывал или саботировал бесчисленное множество выступлений, акций, терактов и провокаций. А еще у него было чутье. И это чутье в какой-то момент подсказало ему, что он перешел черту. Черту, за которой каждый байт информации превращается в дополнительный камень, привязанный к ногам. Консорциум не отпускает на пенсию людей, знающих так много, как полковник Гэвин Велрод. Он знал, что его ликвидируют. Может, я, может, кто-то еще. И он принял решение покинуть Контору.
Нидар снова пришел в себя. Он слушал Маадэра молча, время от времени роняя на пол темно-багровые капли. Его руки, намертво привязанные к подлокотникам кресла стали темно-алыми из-за притока крови. Но едва ли они сейчас доставляли ему серьезное беспокойство.
— Полковник Велрод не собирался бежать наспех, он не был дураком. Он знал, что ради него КНТР перевернет весь Пасифе до самого дна. Даже имитация собственной смерти не была бы для него надежной защитой. Поэтому он решил подстраховаться по-крупному. Так, чтоб на всю оставшуюся жизнь избавить себя от вмешательства Консорциума.
— «Сирень», — утвердительно произнес Бернарделли, — Та самая «Сирень».
Контейнер все еще лежал на кофейном столике возле его кресла, но Бернарделли не проявлял к нему интереса, даже не смотрел в его сторону. Поразительная выдержка, подумалось Маадэру. Его самого контейнер жег даже сквозь ткань плаща.
— Да. «Сирень». Именно в тот момент, когда полковник Велрод размышлял о том, как лучше всего оставить службу, Консорциум дал ему последнее поручение. Поручение, после которого, как он мгновенно понял, живых исполнителей не остается. Слишком уж щепетильный вопрос. Найти законсервированное впрок биологическое оружие, много лет прождавшее своего часа на Пасифе, и увезти подальше или же уничтожить. Он сразу понял, что это его шанс. Другого такого ему бы не выпало. Оставалось только красиво уйти. И Велрод ушел, пожертвовав рукой, но получив вполне равноценную замену — смертоносный контейнер и полную свободу. С этого момента он мог самостоятельно распоряжаться своей судьбой.
— И все это время он провел на Пасифе.
— Едва ли из-за того, что привязался к нему. Велрод ненавидел Пасифе не меньше, чем я сам. Но он как никто другой знал, насколько хорошо Контора контролирует «бутылочное горлышко». Генетический код мог выдать его, к тому же, не очень-то ему хотелось рисковать контейнером с био-софтом… Велрод остался на Пасифе. Не знаю, чем он занимался на протяжении нескольких лет, он был человеком большого числа талантов, и все они так или иначе были востребованы. Не думаю, что он выращивал хайдай или ремонтировал кондиционеры.
Бернарделли потер пальцем лоб.
— И никто за все эти годы…
Маадэр впервые решился перебить его.
— Знаете, какое самое лучшее число? Один. Когда работаешь один, риск провала сведен к минимуму. Когда нет ни компаньонов, ни подручных, ни начальства, можно многое позволить. Полковник Велрод всегда был одиночкой. А для одиночки с его квалификацией выжить на Пасифе не так уж сложно. Ни связей, ни контактов, ни прошлого. Его метод выживания, который он выбрал. Возможно, куда совершеннее моего собственного.
— Но не идеален.
— Не идеален, — согласился Маадэр, — Велрод где-то ошибся. Не знаю, где и когда, но это стало фактом. Где-то в непроглядных глубинах Конторы взвыли сирены, и иммунная система исторгла из себя легион фагоцитов, одним из которых и был Нидар.
Привязанное к стулу тело вдруг зашевелилось. Несмотря на то, что оно больше напоминало побывавший в пасти у акулы кусок мяса, каким-то образом оно сохраняло в себе сознание или крохотную его искру, достаточную для того, чтоб воспринимать происходящее вокруг.
— Д-дураки… — выдохнул Нидар, хлюпая собственной кровью сквозь обрывки губ, — Мы знали. С самого. Начала. И ты дурак, Куница. Экспертиза… Анализ… Мы знали, что… Велрод жив.