— Как мы встретимся?
— Он найдет вас на вокзале…
…И вот мы сидим в купе курьерского поезда, увозящего нас далеко от милых сердцу мест.
Незаметно пролетело время. Мы — в Париже. Несколько дней пробыли во Франции…
В Париже я расстался с моим московским попутчиком. Мне вручили удостоверение личности и предупредили, что на пути в Барселону меня встретят и скажут, что делать. Взял документ, положил во внутренний карман пиджака, а в голове все крутилась мысль: как же меня найдет встречающий, если мы никогда не видели друг друга.
В поезде Париж — Барселона ко мне подошел веселый, жизнерадостный человек.
— Путешествуем?
— Да, решил съездить на корриду, — как можно беспечнее ответил я.
— Стоящее дело, — деловито одобрил незнакомец.
— А вы?
— Хочу закупить партию апельсинов.
За спиной медленно прошел полицейский, внимательным взглядом прощупывая пассажиров. Незнакомец заметно оживился, принялся рассказывать о ценах на фрукты. Общительный попутчик заразительно смеялся и шутил. В памяти он держал нескончаемый запас небылиц и рассказывал их с упоением. Потом, когда мы остались вдвоем, он сразу стал серьезным, задвинул дверь купе и тихо произнес:
— Будем знакомы: Петрович Кирилл Афанасьевич. В Испании станем работать вместе. Задание будешь получать от меня.
Он назвал пароль.
— А как же с закупкой апельсинов? — пошутил я.
— Да ведь и тебе вряд ли придется прохлаждаться на корриде.
Много позже я узнал, что энергичный Петрович был не кто иной, как К.А. Мерецков, спустя годы ставший Маршалом Советского Союза.
В Барселоне нас посадили в автобус и вместе с другими добровольцами повезли в центр города. У одного из небольших скромных домов, расположенных на тихой улочке, машина остановилась.
— Выходите. Приехали, — приветливо обернулся к нам шофер.
В доме на первом этаже уже обосновалось несколько таких же, как и мы, гостей. Некоторые из них, утомившись после долгой и трудной дороги, прикорнули на узеньких диванчиках, что стояли вдоль стен. Другие, столпившись возле единственного телефона, уговаривали сердитого, с красными от бессонницы глазами дежурного соединить немедленно со своими земляками, как можно быстрее отправить в часть, на передовую. А небольшая группа французских добровольцев расстелила на полу карту и, склонившись над ней, разбирала положение на фронте. На втором этаже было устроено нечто вроде буфета или походной столовой. Нам предложили по большому куску холодной баранины, стакану вина и десятку апельсинов. Пока я закусывал, Петрович сбегал вниз, о чем-то договорился с сердитым и усталым испанцем.
— Будь готов, мой друг. Сегодня едем.
Мы покинули Барселону и убыли в Мадрид…» Дальше — отрывок из мемуаров Мерецкова: «В Барселоне мы встретились с советским консулом В.А. Антоновым-Овсеенко. Впервые я познакомился с ним в 1924 году, когда он был начальником Политуправления Реввоенсовета, и теперь сразу узнал его: широкий, чуть улыбчивый рот; острый и длинный, «гоголевский», нос; щелочки близоруких глаз из-под очков. Этот человек прошел большой и сложный путь. Будучи одним из руководителей Петроградского военно-революционного комитета во время Октябрьского вооруженного восстания, он арестовывал в Зимнем дворце Временное правительство. В годы гражданской войны Антонов-Овсеенко командовал Украинским фронтом и являлся наркомом военных дел УССР, а потом работал на ответственных постах в Малом Совнаркоме и в НКВД. Ряд лет он провел за границей, где был советским полпредом.
Владимир Александрович казался очень усталым. Рассказывая нам о положении в Испании, он держался спокойно, но губы его во время беседы нервно подергивались. Речь была образной и яркой, фразы — резкими…»
Антонов-Овсеенко обрисовал обстановку: мятежники стоят под Мадридом, Юго-Западная Испания почти вся потеряна Республикой; в воздухе господствует фашистская авиация, агрессия Германии и Италии под видом сотрудничества с фалангистами нарастает; в лагере мятежников идет грызня между соперничающими группировками, но еще сильнее, к сожалению, несогласие в стане республиканцев между коммунистами, социалистами, анархистами и крайними левыми; политика премьера Ларго Кабальеро непоследовательна, регулярной армии в полном смысле слова еще нет.
Осажденный Мадрид
Советники Мерецков, Родимцев и присоединившийся к ним в Барселоне Симонов ехали в Мадрид. Доехали, не без сложностей, лишь к вечеру. Столица встретила их потушенными огнями. В городе рвались бомбы, немецкие «юнкерсы» совершали очередной безнаказанный налет. По улицам в минуты затишья перебегали люди. Один молодой мужчина указал дорогу к советскому посольству, размещавшемуся в гостинице.
Прибывших волонтеров встретил корреспондент «Правды» Михаил Кольцов, сообщил, что тут располагаются ранее прибывшие советники во главе с Я.К. Берзиным, но сейчас он находится в Главштабе с Н.Н. Вороновым.
С Яном Карловичем Мерецков был хорошо знаком: они совсем недавно служили вместе на Дальнем Востоке — Берзин ходил в заместителях маршала Блюхера. Это твердый, волевой человек. В Особую краснознаменную Дальневосточную армию он прибыл осенью 1935-го (Мерецков к тому времени уже более полугода прослужил в качестве начштаба) на должность второго заместителя командующего ОКДВА. Сфера деятельности Берзина была предопределена приказом наркома обороны — руководство разведкой на данном операционном направлении.
Официальная версия его появления на ДВК — собственная инициатива. В приказе Ворошилова было написано: «Начальник Разведывательного управления РККА т. Берзин Ян Карлович, согласно его просьбе, освобождается от занимаемой должности…»
Кирилл Афанасьевич в эту версию не очень поверил, полагал, что чекист потерял доверие высшего руководства и «сослан» из Москвы, но эти свои мысли никому не высказывал.
Знаком Кирилл был и с Николаем Николаевичем Вороновым по Московскому военному округу. Он по окончании Академии имени Фрунзе в 1930 году служил в Московской Пролетарской дивизии командиром артиллерийского полка, и помощник начальника штаба округа Мерецков, естественно, знал его. Позже Воронов получил назначение на должность начальника-военкома артиллерийской школы. И вот теперь он — военный советник в Испании, прибыл в Мадрид на месяц раньше Мерецкова…
Берзин и Воронов появились в гостинице через час. Мерецков по всей форме представился руководителю советников «генералу Гришину» (псевдоним Берзина в Испании), потом представил своих спутников. Ян Карлович пригласил прибывших отужинать с дороги.
«Мы стали вживаться в испанскую действительность, — рассказывает Кирилл Афанасьевич. — Особая краснознаменная Дальневосточная армия, служба с Блюхером, мучившая меня полгода сильная ангина, совещания в Москве, командировка в Чехословакию, проводы за границу, Польша, Германия, Франция — все подернулось какой-то дымкой и отошло во вчерашний день. Коричневый хлебец и апельсины на скрипучем столе, усмешка Кольцова, уличный мрак да отдаленные разрывы — вот окружающая нас реальность…»
Наутро Берзин поставил Мерецкову и его группе задачу. Суть ее сводилась к тому, чтобы в ближайшие дни помочь превратить Мадрид в крепость. Твердо рассчитывать можно было на коммунистов, на людей из министерства внутренних дел и на рабочее население города.
Ян Карлович показал на большом листе городской карты-схемы места расположения будущих оборонительных сооружений. Потом, будто спохватившись, сказал Мерецкову:
— Да, чуть не забыл, вам нужно получить официальные назначения в Главштабе Республики.
В штабе Кирилла встретил советник центрального аппарата П.А. Иванов. Он познакомил Мерецкова с офицером, одним из тех штабистов, кто остался служить Республике и не перебежал к мятежникам. Таких оказалось немного.