Но, как говорится, на ошибках учатся. Лучше бы, конечно, на чужих.
Операция «Искра»
Новый план операции по прорыву ленинградской блокады стал созревать сразу после окончания Синявинской. Нужно было любой ценой проделать расширенный сухопутный проход в блокадном кольце, по которому срочно наладить снабжение города и войск Ленинградского фронта всем необходимым.
Маршал Василевский в своих мемуарах писал: «Сегодня у Вагановского спуска к Ладожскому озеру высится монумент в виде двух несмыкающихся полуарок, которые символизируют блокадное кольцо с просветом автомобильной трассы, названной ленинградцами "Дорогой жизни".
"Дорога жизни" не имеет прецедента в военной истории. Ее создание явилось одним из наиважнейших мероприятий, призванных облегчить положение города и его населения, обеспечить войска и силы флота всем необходимым для ведения боевых действий. Днем и ночью непрерывным потоком, нередко под бомбежкой и артиллерийским обстрелом, шли в Ленинград автомашины, груженные продуктами питания, медикаментами, топливом, техникой, боеприпасами, а обратными рейсами увозили женщин, детей, стариков, раненых и больных…»
Но этой сезонной автотрассы было мало для того, чтобы поддерживать жизненные силы ленинградцев.
Ф. Гальдер, отмечая в своем дневнике трудности фашистских войск под Ленинградом, выражал надежду, что «положение здесь будет напряженным до тех пор, пока не даст себя знать наш союзник — голод». Гитлеровцам казалось, что еще немного — и город падет.
К концу декабря для войск Ленинградского и Волховского фронтов сложилась относительно выгодная в оперативном отношении обстановка. Как вспоминает Мерецков, его фронт активно готовился к прорыву блокады, накапливал силы для предстоящих боев.
Руководство фронтом к тому времени претерпело некоторые изменения: членом Военного совета фронта был назначен генерал-лейтенант Л.3. Мехлис (перед этим он был представителем Ставки на Крымском фронте и не оправдал возлагавшихся на него надежд), вместо Г.Д. Стельмаха начальником штаба стал генерал-лейтенант М.Н. Шарохин.
Мерецков и члены Военного совета фронта раздумывали над тем, где лучше всего нанести удар по врагу. Снова у Синявина? Или пробиваться к Чудову? А может, обойти противника с юга, от Новгорода?..
День и ночь проводилась разведка. Допрашивались пленные, изучались документы, добытые во вражеских штабах. Обобщались сведения, полученные от партизан.
«Чуть западнее места впадения Вишеры в Волхов вросло в землю наше небольшое предмостное укрепление, — вспоминал Мерецков. — Южнее по обе стороны 250-метровой реки раскинулся Новгород. В воде отражались его древние строения. Дома стояли с бесформенными зубчатыми проемами. Городские улицы перепоясаны вражескими окопами. На колокольнях установлены пулеметные точки и оборудованы наблюдательные пункты. С обратных скатов холмов, на которых стоит город, в нашу сторону то и дело с визгом неслись фашистские мины».
Важным опорным пунктом обороны противника на северной стороне был 40-метровый Банковский холм. Даже в самое сильное половодье вершина его оставалась сухой. Гитлеровцы превратили его в мощную артиллерийско-минометную цитадель, холм изрыгал огонь и свинец, на многие километры вокруг сея разрушения.
Недалеко от пересечения Волхова шоссейной дорогой из Будогощи в Чудово стояло селение Грузино. Через него шел передний край фашистского укрепления. Разбитое артиллерийскими снарядами, селение служило вражеской авиации одним из наземных ориентиров: здесь фашистские самолеты делали поворот от реки к железной дороге Москва — Ленинград, в сторону Горнешно и Малой Вишеры…
Еще зимой 1941 года удалось захватить на левом берегу Волхова, между устьями рек Оскуи и Тигоды, плацдарм, требовавший постоянного внимания. Линия фронта тянулась здесь через покрытые буреломом болота и островки, выглядевшие как плавучие рощи. Передвижение было возможно только по настилам. Дождливыми ночами колонны подносчиков тащили на себе патроны, снаряды и продовольствие, а возвращаясь, выносили раненых. После дождя настилы скрывались под водой. Тогда люди передвигались в болотной жиже иногда по пояс, толкая перед собой плоты, проваливались в воронки, обходили пни, кусты и затопленные проволочные заграждения.
Укрепляя плацдарм, командование заботилось о быте бойцов в этих суровых природных условиях, которые тоже надо было победить. Вколотив в болото сваи, бойцы крепили к ним настил. Через несколько дней он, как правило, уходил под воду. Тогда строился новый, внутри блиндажа, под самым потолком, настилали полати, на которых лежали солдаты, ведя огонь через амбразуры. После дождя приходилось перебираться на крышу. Блиндаж превращался в островок, на котором воины несли боевую службу…
На фронт прибыли представители Ставки Ворошилов и Жуков. Они внимательно изучили обстановку и приняли решение прорывать блокаду возле Ладоги, чтобы соединить Большую землю и осажденный Ленинград прочным приозерным коридором.
Непосредственно вдоль Новоладожского канала боевые операции не велись с тех пор, как сюда прорвались через Мгу дивизии 18-й немецкой армии и сомкнули клещи блокады. Здесь было самое маленькое расстояние между Шлиссельбургом и Липками, но эта полоса была буквально забита мощными оборонительными укреплениями.
28 декабря Ставка утвердила план проведения прорывной операции, условно названной «Искра». Замысел ее сводился к тому, чтобы встречными ударами двух фронтов — Ленинградского и Волховского — разгромить вражескую группировку на шлиссельбургско-синявинском выступе, прорвать блокаду и восстановить сухопутную связь Ленинграда с центральными районами страны. Время начала операции было установлено на середину января 1943 года. Лучше бы на февраль, чтобы как следует подготовиться. Однако Ленинград не мог столько ждать.
Перед бойцами и командирами Волховского фронта вставали сложные задачи, решая которые необходимо было преодолеть влияние морально-психологического фактора: здесь, в районе шлиссельбургско-синявинского выступа, только что закончились бои, не давшие желаемого результата.
Мерецков понимал, что предстоящая операция увенчается успехом лишь в том случае, если действия Ленинградского и Волховского фронтов будут строго согласованы. В связи со сложностью ситуации в Ленинграде он вылетел в осажденный город, где была организована встреча командующих.
Встреча была недолгой, прошла в деловой обстановке.
— Какое участие сможете вы принять в предстоящей операции? — спросил Мерецков Говорова.
— Мы можем нанести встречный удар, но в том месте, где ваши войска находятся близко к Ленинграду. На глубокую операцию у нас сил не хватит, — ответил он.
Обсудили некоторые детали. Согласовали, где должны встретиться передовые части двух фронтов, — примерно в районе железнодорожной ветки, что шла через Рабочие поселки № 5 и № 1.
По решению Ставки для прорыва блокады были образованы две ударные группировки. Первая состояла из войск 67-й армии (командующий — генерал-майор М.Н. Духанов) Ленинградского фронта, которая должна была форсировать Неву, прорвать оборону врага на участке Московская Дубровка — Шлиссельбург и соединиться с войсками Волховского фронта. Во вторую входила переформированная и пополненная 2-я ударная армия (командующий — генерал-лейтенант В. 3. Романовский[92]) Волховского фронта. Ей предстояло при содействии части сил 8-й армии (командующий — генерал-лейтенант Ф.Н. Стариков) наступать на участке Гайталово, Липки, разгромить неприятеля в восточной части шлиссельбургско-синявинского выступа и соединиться с войсками 67-й армии.
92
После трагедии 2-й ударной армии и измены Власова ее вновь возглавил Н.К. Клыков (24 июля 1942 года). Пополнившись и переформировавшись, она приняла участие в Синявской операции, по завершении которой Клыков был освобожден от должности. 2 декабря командующим 2-й ударной армией стал В. 3. Романовский.