— Ты все перевертываешь, — сказала она. — Работа ничего этого не значит. Совсем не обязательно.
— Тогда все остается без изменений? — сказал Мерфи. — Или я делаю то, что ты хочешь, или ты уходишь. Так, что ли?
Она попыталась встать, он прижал ее запястья.
— Отпусти меня, — сказала Селия.
— Так? — сказал Мерфи.
— Отпусти меня, — сказала Селия.
Он отпустил. Она встала и пошла к окну. Небо, холодное, ясное, исполненное движения, было бальзамом для ее глаз, так как напомнило об Ирландии.
— Да или нет? — сказал Мерфи. — Вечная тавтология.
— Да, — сказала Селия. — Теперь ты ненавидишь меня.
— Нет, — сказал Мерфи. — Посмотри, есть ли там чистая рубашка.
4
Неделю спустя в Дублине — это будет 19 сентября — Нири, занятый созерцанием сзади статуи Кухулина на Главном Почтамте, был, за вычетом бакенбард, опознан одним из его бывших учеников по имени Уайли. Нири обнажил голову, как будто для него что-то значила эта священная земля. Внезапно он отшвырнул шляпу прочь, бросился вперед, обхватил умирающего героя за ляжки и принялся биться головой о его ягодицы, какие они ни на есть. Страж порядка на своем посту в здании почты, пробужденный от сладких грез звуком ударов, неспешно оценил положение, выпростал свою дубинку и двинулся размеренным шагом, полагая, что поймал вандала с поличным. По счастью, реакции Уайли, поднаторевшего в качестве уличной букмекерской конторы, были стремительнее зебры — обхватив Нири за талию, он оторвал и оттащил его назад от жертвенника и уже проделал с ним полпути к выходу.
— Стой н-месть, вы-тм, — сказал С. П.
Уайли обернулся, постучал по лбу и сказал, как один человек в здравом уме другому:
— Блаженный. Безобидный — на все сто процентов.
— Подойди сьда, в-чм-дело, — сказал С. П.
Уайли, крошечный человечек, был в растерянности. Нири, почти такой же громадный, как С. П., хотя, конечно, не столь благородных пропорций, блаженно качался на руке своего спасителя. Бросаться словами было не в натуре С. П., не входило оное также ни в какой раздел его подготовки. Он возобновил свое упорное наступление.
— Из Стиллоргана, — сказал Уайли. — Не из Дандрама[9].
С. П. опустил свою чудовищную пятерню на левую руку Уайли и сильно потянул по траектории, прочерченной им в уме. Все вместе они двинулись в желаемом направлении. Нири в подковах из кожуры апельсина.
— Из Иоанна Божия[10], — говорил Уайли. — Тихий, как ребенок.
Они дотащились до статуи, стали сзади нее. За ними собралась толпа. С. П. наклонился и тщательно осмотрел пьедестал и драпировки.
— Пушинка с него не упала, — сказал Уайли. — Ни крови, ни мозгов, ничего.
С. П. выпрямился и отпустил руку Уайли.
— Разойдись, — сказал он, обращаясь к толпе, — покуда вас не заставили разойтись.
Толпа подчинилась за единую систолу-диастолу, в чем и состоит все требование закона. Чувствуя себя сполна вознагражденным этим великолепным символом за хлопоты и риск, на которые он пошел в связи с отдачей приказа, С. П. направил внимание на Уайли и сказал подобревшим голосом:
— Послушайтесь моего совета, мистер… — Он запнулся. Сочинение слов совета требовало от него максимального напряжения способностей. Когда научится он не пускаться в лабиринты мнений, не имея ни малейшего понятия, как из них выбраться? Да еще перед враждебно настроенной публикой! Его замешательство — если это возможно — только возрастало из-за выражения напряженного внимания на лице Уайли, пригвожденного к месту обещанием совета.
— Да, сержант, — сказал Уайли и затаил дыхание.
— Мигом с ним обратно в Стиллорган, — сказал С. П. Сладил-таки!
Лицо Уайли рассыпалось в благодарностях в мелкую крошку.
— Не бойтесь, сержант, — сказал он, подталкивая Нири к выходу, — назад в камеру, температура нормальная, лучшая вещь на свете, не считая разве того, чтоб совсем не родиться[11], — никаких тебе героев, никаких финансов, никаких…
Нири все это время постепенно приходил в себя и тут так дернул Уайли за руку, что бедный маленький человечек едва устоял на ногах.
— Где я? — сказал Нири. — Если и когда?
Уайли выскочил с ним на улицу и вскочил в подошедший как раз трамвай, направлявшийся в Далки. Толпа разошлась, чтобы с тем же успехом собраться где-то в другом месте. С. П. выбросил весь этот мрачный эпизод из головы, чтобы предаться размышлениям на тему, очень близкую его сердцу.
10
Лечебница для душевнобольных, носящая имя св. Иоанна Божия (1495–1550) — основателя ордена госпитальеров.
11
Общее место древнегреческой житейской философии, мудрость, которую Пан, по преданию, открыл царю Мидасу: «Лучше вовсе не родиться, а родившись, поскорей умереть».