– О Боже! – Прошептала она, задрав голову и рассматривая место, с которого упал камень.
– Скорее идемте отсюда. Эти события совсем не нравятся мне, - заметил Дидье, который нахмурил брови и с недоумением рассматривал мертвую змею и огромный булыжник.
– Да-да. Нам нужно еще собрать мои вещи из брошенного вором саквояжа. Надеюсь, местные еще не все успели растащить, - затараторила девушка, стараясь тем самым заглушить испуг, сковавший ее мысли.
Мужчина с силой пнул камень, освободив наряд своей спутницы из плена, и они быстрым шагом направились обратно в порт, где месье де Бизьера поджидал экипаж.
Мэри одолевала тревога. Казалось, что кража, змея и булыжник – всего лишь череда неприятных совпадений, но почему-то сердце было не на месте. Спрятанный в глубокий боковой карман брюк, тоненький тубус, напоминал о себе странным жжением, словно в нем было заключено что-то опасное. Девушка поежилась, стряхивая с себя неприятные ощущения, и еще сильнее прижалась к спутнику, который дважды избавил ее от верной гибели.
Неожиданно над головой раздался протяжный крик птицы, словно кто-то ранил ее, заставив голосить от боли. Мэри посмотрела наверх – прямо над ними, закрывая огромными крыльями солнце, парил гигантский коршун. Он кружил в воздухе, словно летучий корабль, продолжая угрожающе стонать.
– Кобра и коршун…, - тихо проговорил де Бизьер, всматриваясь в небо и прикрыв ладонью глаза от слепящего солнца, – Уаджит и Нехбет. Богини-хранительницы фараонов.
– Что? – Всполошилась Мэри, чувствуя, как по коже бежит колючий холодок. – Что вы хотите этим сказать?
Она и сама провела такую же мысленную параллель, но виконт опередил ее, высказав свои опасения вслух, чем лишний раз подвтердил свою осведомленность в египетской мифологии. Это еще больше насторожило девушку. Он становился все более опасным.
– Не знаю, - Дидье пожал плечами,– вы уверены, что в вашем тубусе безделица, не имеющая никакого отношения к фараонам? Кажется мне, все это совершенно неспроста….
– Не стоит искать подвоха, виконт. В противном случае, его можно с легкостью найти, - отшутилась Мэри, но в душе ей было совсем не до шуток.
Стоило ей только ступить на землю, как неприятности посыпались на нее, как из рога изобилия. Во что ввязал ее Людвиг Баттенберг? И почему он сам не рискнул отправиться на поиски папируса, имея и средства, и связи?
И чем больше Мэри думала об этом, тем сильнее становилась ее тревога. Не к добру все это. Совсем не к добру – и кобра, и коршун, и древний свиток.
Глава 6
Высокие каменные стены национального музея Порт-Саида манили под свои своды, обещая прохладу. Мэри укрылась в тени раскидистой пальмы, в то время, как Дидье вошел внутрь здания за разрешением на его посещение. Она окинула взглядом вход и территорию музея. У дверей стояли двое сонных часовых, которые разомлели под жарким солнцем и практически дремали, натянув козырьки своих фуражек на лицо и оперевшись на мраморные колонны, украшающие вход. Кроме подвешенных к поясу дубинок и карабина (одного на двоих) из оружия у них ничего не было. Опытный взгляд не заметил ни ножен, ни кобуры. Возле забора и вовсе не было никакой охраны.
Спустя пару минут из здания музея выбежал виконт. Он быстро проскочил мимо часовых и с улыбкой на лице поспешил к Мэри, радостно размахивая какой-то бумагой.
– Удалось! – Выкрикнул он, как только приблизился настолько, что она могла его слышать, – Я же говорил вам, мон ами, что удостоверение директора Каирского музея откроет перед нами любые двери!
– Прекрасно! – Мэри улыбнулась в ответ.
– И это несмотря на выходной день! – Де Бизьер явно напрашивался на комплимент.
– Вы просто чудо, дорогой виконт! – Она кокетливо улыбнулась и вызывающе посмотрела на него из-под пушистых ресниц.
Мужчина тут же подтянулся, задрал подбородок и расплылся в улыбке. «Влюбился, как пить дать!», - подумала про себя леди Бэнкс, и довольно ухмыльнулась. После утреннего происшествия она немного расслабилась, и, убедившись, что виконт ее ни в чем не подозревает, с новыми силами вернулась к роли обольстительницы.
Дидье вызывал у нее симпатию – недостаточно сильную, чтобы влюбиться, но достаточно ощутимую, чтобы желать прикоснуться к нему. Леди Бэнкс тряхнула плечами, чтобы сбросить с себя странное чувство оцепенения, охватившее ее в тот момент, когда нос уловил аромат его одеколона.