Поддавшись на Шебины уговоры, доктор Коун сфотографировал всю нашу компанию в обрезанных шортах на «Полароид». Так странно было видеть себя, Мэри Джейн Диллард, в шортах, едва прикрывающих попу, на одном снимке с Шебой и ее мужем, рок-звездой с волосатой грудью; с миссис Коун, которая недавно оголила передо мной свои круглые белые груди, и доктором Коуном с его козлиными бакенбардами; и с очаровательной Иззи, которая вцепилась в меня так крепко, будто мы были двумя детальками «Лего», скрепленными вместе. Я выглядела счастливой. Я словно попала в свою стихию, и на свете не было другого места, где я предпочла бы оказаться. И в тот момент я действительно так думала. На свете действительно не было другого места, где я предпочла бы оказаться.
Со всей этой болтовней и возней с новыми шортами я совсем забыла, что Джимми приехал сюда для лечения. Пузырь лопнул, когда доктор Коун, похлопав Джимми по спине, сказал:
– Пора за работу, мой друг.
– Пойдем, сходим в «Эддис» за фруктовым льдом, – предложила я Иззи.
Я подошла к ящику, в котором хранились ножницы, и вытащила две резинки для волос, чтобы заплести ей косички перед уходом.
– Как-нибудь надо будет надеть на тебя парик, темные очки, и сводить в «Эддис», – сказала миссис Коун Шебе. – Соотношение продавцов к покупателям: один к одному. Ты будешь в восторге!
– Мы же находимся южнее линии Мейсона-Диксона? – спросила Шеба, после чего они вдвоем вышли из кухни.
Я занялась прической Иззи, а доктор Коун и Джимми, через дверь, затянутую сеткой, вышли на задний двор. В одной руке доктор Коун держал пачку печенья «Орео». Прежде чем пересечь лужайку, он вернулся, приоткрыл дверь в кухню и обратился ко мне:
– Мэри Джейн, когда будешь в «Эддис», не могла бы ты купить побольше конфет и всяких сладостей? И сразу занести их ко мне в офис, вместе с коробкой фруктового льда?
– Сколько коробок фруктового льда покупать? – спросила я, завязывая резинку на косичке Иззи.
– Столько, сколько вы с Иззи сможете унести.
– Я много могу унести! – Иззи согнула свою мягкую маленькую ручку, демонстрируя несуществующий мускул.
Я не успела уточнить у доктора Коуна, какие именно сладости ему нужны, так как он сразу развернулся и пошел догонять Джимми, по заросшей сорняками лужайке направляясь к офису/гаражу/сараю.
Иззи присела на корточки и просунула свои крохотные пальчики в промежутки между еще более крохотными пальчиками ног. Напевая Шебину песню про шорты, она ковыряла там рыхлую черную грязь. Складывалось впечатление, что ее не мыли с тех пор, как я искупала ее днем четверга.
– Как насчет бассейна после того, как сходим в «Эддис»? Или, может, ты хочешь принять ванну? – Я тоже присела на корточки и заплела в косичку вторую половину ее волос.
Иззи пожала плечами и продолжила ковырять между пальцами.
– Значит, решим после того, как купим фруктовый лед.
Я подхватила Иззи на руки. Она повисла на мне, как коала, и я на себе потащила ее к выходу. В прихожей нашлись только два шлепанца – оба из разных комплектов. Я поискала пару хоть к какому-нибудь из них, а потом решила, что, в целом, без разницы.
Я спустила Иззи на пол возле входной двери и положила к ее ногам разноцветные шлепанцы.
– Смотри, они как два фруктовых эскимо с разными вкусами.
Со второго этажа доносились голоса миссис Коун и Шебы, и мне ужасно хотелось знать, чем же они там заняты. Как они коротают свои дни, пока Джимми на лечении?
Обычно в «Эддис» мы с Иззи добирались по дороге, которая вела мимо моего дома. Но в тот день нам пришлось изменить привычному для нас маршруту, чтобы не столкнуться с моей мамой, которая явно не одобрила бы мои короткие шорты.
– Пойдем через Хоторн, – предложила я. Хоторн-роуд шла параллельно нашей улице, Вудлон-роуд, и располагалась буквально по соседству, так что у мамы обычно не бывало причин проезжать через нее (хотя она взяла себе за правило делать это по праздникам, чтобы видеть, как украшают свои дома соседи).
Иззи взяла меня за руку и побежала вприпрыжку, а я широким шагом зашагала рядом, подстраиваясь под ее темп. Мы смотрели на большие дома с дощатыми стенами и черепичными крышами, многие из которых украшали широкие террасы и крашеные ставни. Все цвета соответствовали колониальному стилю и были утверждены соседским комитетом. На белых домах стояли черные ставни, на охряных – бордовые. Черные на зеленых домах, и зеленые – на желтых. В домах синего цвета ставни были либо темно-синие, либо черные. Входные двери – покрыты черным или красным лаком. И потолки на большинстве веранд были выкрашены в небесно-голубой цвет.