И, таким образом, я занялась составлением материалов, касающихся моих отношений с Его Королевским Высочеством, для передачи газетам.
Пятьдесят или шестьдесят писем Его Королевского Высочества придадут весомость всем публикациям и подтвердят реальность всех событий. Если я не получу ответ и на это письмо, то во вторник я, как и обещала, представлю все материалы, и как только документы перестанут быть моей собственностью, никто не сможет вернуть их назад.
Материалы будут отданы не издателю, а джентльменам, которые так же настойчивы в достижении своей цели, как и Его Королевское Высочество, однако более независимы. Все они вам знакомы, и для облегчения моего положения, а также в пику другим, они сделают то, от чего отказался герцог.
Однако все в его руках, и он может поступать так, как ему угодно.
Ваша покорная слуга,
М.Э.Кларк".
Во вторник утром на Холлз-стрит появился шериф с судебной повесткой. Он утверждал, что у него нет никаких знакомых по имени Эдам и что он пришел арестовать госпожу Кларк, которая задолжала крупную сумму денег одному лавочнику, некоему господину Аллену, проживавшему поблизости от Глочестер Плейс. Его многократные требования об уплате долга остались без ответа.
Госпожа Кларк была взята под стражу и на следующий же день отпущена под залог. Залог был внесен Фрэнсисом Райтом, обивщиком мебели. В деле "Кларк против Аллена" успех был на стороне Кларк: она заявила, что является замужней женщиной, но адреса мужа не знает. Фрэнсис Райт, тот самый обивщик, действовавший, как могло показаться, из рыцарских побуждений, уплатил и владельцу меблированных комнат, где проживала госпожа Кларк, за июнь. Рыцарские побуждения заставили его предоставить в распоряжение госпожи Кларк дом одного знакомого на Бедфорд Плейс.
Третий и четвертый раунды состязания - счет равный. Ни у одной из сторон нет преимущества, и никто серьезно не пострадал.
К концу июля или к началу августа принц Уэльский, который собирался отправиться в Брайтон, получил надушенное письмо, которое принесли в Карлтон Хауз. Письмо было кратким, подписи не было. В обратном адресе значилось: "14, Бедфорд Плейс". Аромат, исходивший от письма, заинтриговал его, а также его интерес был возбужден тонкими намеками на его младшего брата, герцога Йоркского. Но больше всего его привлекла печать в нижнем углу. Купидон верхом на осле... ему понравился столь тонкий юмор. Он передал письмо Макмахону, своему личному секретарю.
- Пойдите и выясните, что она хочет. Но не поднимайтесь наверх. Если это та, о ком я думаю, она может вам глаза выцарапать.
Полковник Макмахон, привыкший к подобным поручениям, отправился на Бедфорд Плейс. Дверь открыла круглолицая служанка с тупым выражением лица.
- Слушаю, сэр?
- Простите меня. Кому принадлежит этот дом?
- Госпоже Фаркуар, сэр.
Имя не знакомо. Его хозяин, должно быть, ошибся. Дом принадлежит респектабельным людям.
- Мне хотелось бы видеть госпожу Фаркуар.
- Пожалуйста, проходите, сэр.
В гостиной было не убрано и довольно грязно, стулья так и остались стоять вокруг стола, за которым недавно ужинали.
- Как ваше имя, сэр?
- Я предпочитаю не называть имен. - Он вытащил из кармана письмо. - Я приехал по поводу вот этого, твоя хозяйка должна знать.
Служанка уставилась на благоухающий духами листок.
- Все правильно, сэр. Я сама относила его на почту. Я поднимусь и скажу хозяйке, что вы хотите видеть ее.
Она разговаривала в довольно фамильярном тоне, в ее словах не было никакого почтения - чувствовалось, что она много лет служит в этой семье. Он нетерпеливо расхаживал по гостиной, наконец, почти через двадцать минут, его проводили в кабинет.
На диване, облокотившись на подушки, сидела женщина. Ее волосы были забраны в греческий узел, на крохотных ножках - сандалии. Комната расположена в дальней части дома... и поблизости ни одного слуги. Одарив его ослепительной улыбкой, она поднялась и сделала реверанс, но, увидев, что вместо хозяина приехал секретарь... она расслабилась.
- Здравствуйте. Чем обязана?
- Меня зовут Макмахон. Имею честь быть личным секретарем принца Уэльского. А вы - госпожа Фаркуар?
- Я изредка называю себя госпожой Фаркуар.
- Как я понимаю, вы знакомая госпожи Кларк?
- Ее ближайшая подруга. Никто на свете не знает ее так, как я. Признаюсь честно, что ни один человек, кроме меня, не относится к ней с большим уважением. А вы с ней не знакомы?
- Нет, мэм. Мне известна ее репутация.
- И это говорит само за себя, не правда ли? Расскажите, что вы слышали.
- Мне очень жаль, госпожа Фаркуар, что эта дама - ваша подруга, но я ничего хорошего о ней не слышал. Всем известно, какой черной неблагодарностью она ответила на исключительное великодушие герцога Йоркского.
- Разве можно сказать, что она, отдав всю себя принцу, ответила черной неблагодарностью, а через три года ее вышвырнули на улицу, пообещав пособие, которое к тому же не платят?
- Я ничего не знаю об этом, мэм.
- Ее прследовали шпионы и кредиторы, ей угрожали тюрьмой, ее брата с позором вышвырнули из армии - это великодушно? Неужели принц Уэльский мог бы так поступить с госпожой Фитцхерберт?
- Сожалею, я не могу обсуждать моего хозяина.
- А я могу - он очарователен, он всегда казался мне очень привлекательным. Но мы отклонились от темы. Полковник Макмахон, госпожа Кларк не будет ничего передавать через третье лицо, она может рассказать все только принцу Уэльскому.
- Должно быть, я разочарую госпожу Кларк. Сегодня утром Его Королевское Высочество уехал в Брайтон. Он приказал мне пересылать всю предназначенную ему почту.
- Если бы я знала, что он собирается в Брайтон, я сама туда поехала бы.
Полковник Макмахон подкрутил свои усы.
- Его Королевское Высочество будет сожалеть, что он упустил такой случай. Раз уж так сложились обстоятельства, имейте дело со мной. Если моя догадка верна, вы - госпожа Кларк?
Она улыбнулась и протянула ему руки.
- Конечно.
- Тысяча извинений за то, что я тут говорил. Прошу вас, поймите меня правильно, ведь я не художник. Тот портрет, который я вижу перед собой, сильно отличается от портрета, написанного другими.
- Эдамом? И, очевидно, Гринвудом? Вам не надо было их слушать. Проходите, садитесь рядом со мной на диван.