Все это – лишь малая часть данных мне обещаний! Как вам известно, мой сын находился под покровительством герцога Йоркского. И так как я приложила руку к отставке герцога, мой сын, естественно, лишился его покровительства. Вы дали мне слово, что ему будет обеспечена равноценная поддержка со стороны герцога Кента. Мне пришлось забрать сына из школы, и я отвечаю за его судьбу.
Следующее ваше обещание касалось капитана Томпсона: или выплатить ему пособие, или, в том случае, если герцог Кент займет пост главнокомандующего, восстановить его на прежней должности. Однако дело стоит на месте! Следующее обязательство: платить мне обещанное герцогом Йоркским ежегодное пособие в размере четырехсот фунтов, а также выплатить мне задолженность герцога Йоркского; погасить все мои долги, в том числе и те, которые я сделала за время совместной жизни с герцогом Йоркским.
Вы обещали выплатить долг господину Комри, моему поверенному, в размере тысячи двухсот фунтов, в погашение которого он удержал мои драгоценности; заплатить оставшуюся сумму за мой дом и мебель.А теперь позвольте спросить: неужели десять тысяч фунтов равноценны тому, что вы, торжественно давхлово приложить все усилия, обещали? Мне осталось добавить лишь одно: даже если бы вы вынули эту небольшую сумму из собственного кармана, она не может идти ни в какое сравнение с тем, сколько вы должны мне, принимая во внимание то, какое положение вы стали занимать благодаря мне. У вас есть две недели. После этого срока можете не рассчитывать на мое умение держать все в тайне. Я буду считать себя свободной предпринимать любые шаги и использовать по своему усмотрению копию этого письма.
Искренне ваша. Мери Энн Кларк».
«Итак, господин Почетный гражданин Лондона, – подумала она, – можете положить это письмо в вашу золотую шкатулку или куда вам заблагорассудится, но вам будет очень не по себе, когда вы увидите его в „Таймсе“.
Глава 2
– Что вы сделали с Уордлом?
– А почему вы спрашиваете?
– Я только что видел его в палате. Стоило мне упомянуть ваше имя, как он тут же побелел как мел, процедил сквозь зубы одно слово, которое я не могу повторить, и исчез.
– Слово, которое начинается на «с» и заканчивается на «а»?
– Ну, в общем, да, если вы так настаиваете. Я накинулся на него. После всего того, что вы для него сделали, я не могу понять его отношения к вам. Он стал популярным только благодаря вам, и самое меньшее, что он может для вас сделать, – научиться управлять своими эмоциями.
– В том-то и проблема. У него слишком много эмоций. Меня не удивляет, что он побелел.
– Вы хотите сказать, что он домогался вас, а вы выгнали его?
Лорд Фолкстоун отодвинулся. Он принадлежал к той категории мужчин, которые гораздо привлекательней выглядят в одежде. Подштанники только подчеркивали угловатость его фигуры. Но в половине одиннадцатого вечера, когда он вошел в ее кабинет, одетый в бархатный камзол с высоко подложенными плечами… ее воображение рисовало более романтические картины.
– Нет. Ничего подобного. Он должен мне деньги.
Она повернулась, зевнула и потянулась за стаканом воды. Его светлость радикал, к своему огромному сожалению, понял, что ночь закончилась. Продолжение в следующем номере…
– Значит, вы на самом деле были его любовницей?
– Никогда. Он знал, что ему без меня не выиграть. Это касается и оппозиции Его Величества, представители которой, в том числе Вильям Плейделл-Бувери, говорили мне те же самые слова всего два месяца назад.
Так вот как обстоят дела. Печально.
– Если бы вы решились опубликовать ваши мемуары… – начал он.
– Мои мемуары не имеют никакого отношения к его обещаниям.
– А Уордл действительно давал вам какие-то гарантии? Она приподнялась на локте и прибавила свету.
– А теперь послушайте, мой герой, полный юношеского пыла. Неужели вы на самом деле считаете, что я позволила бы облить себя с ног до головы помоями, втоптать в грязь свое доброе имя, стать предметом обсуждения в вонючих пивных, если бы меня не ждало вознаграждение после окончания всего процесса?
На его узком длинном лице отразилось удивление.
– Да, но… Но я думал, что вами движет желание отомстить за то, как герцог обошелся с вами, и что вы радеете за общее дело…
– Какое дело, черт побери?
– Благоденствие английской нации, будущее Англии…
– Будущее Англии! Чепуха! Вы хотели сказать, мое будущее. Фунты стерлингов, шиллинги, пенсы, плюс премия для Мери Энн Кларк. Слава Богу, я не лицемерю, как большинство из вас. Я всегда знала, что мне нужно, и старалась это получить. Иногда мне удавалось, проявив себя, достичь цели, потом я терпела поражение. Я поддержала вашего приятеля полковника Уордла, надеясь, что он заплатит мне. А он предал меня, как и его хозяин, герцог Кент.
Его глаза загорелись гневом. В мгновение ока он привел в порядок свои волосы и застегнул на своей тощей груди жилет. Он опять превращался в привлекательного мужчину – но слишком поздно.
– О Боже! Значит, все это правда!
– Конечно, правда. Только идеалисты, вроде вас и Фрэнсиса Бердетта, проглотили эти россказни о благополучии Англии. Все было заранее спланировано. Кент надеялся воцариться в главном штабе в качестве главнокомандующего и сделать своего дорогого Уордла военным министром. Вот что было обещано Додду, этого я не знаю. Какой-нибудь приработок или пенсия. А мне обещали дома, экипажи, тысячи фунтов в банке.
Он уже был одет. Он собрался уходить. Очарование улетучилось, мир идеалов рушился на глазах. Хорошо, что вскоре парламент уйдет на летние каникулы. Разговоры затихнут, обо всем забудут, а у него самого будет время, чтобы осмыслить свое положение. Ему нельзя быть замешанным в каком-нибудь скандале.
– Вы собираетесь что-либо предпринимать? – Он надел камзол.
– Спросите полковника Уордла. Вы сказали, что он сильно побледнел.
– Значит, вы будете действовать. Вы собираетесь опубликовать это в газетах?
Она улыбнулась и закинула руки за голову.
– Я не уверена. Он еще не ответил на мое письмо.
– Клянусь, я невиновен. Моей единственной целью было бороться за благоденствие нашего народа.
Полностью одетый и охваченный возрастающим беспокойством, он стоял возле двери.
– Единственной вашей целью? А как же сострадание? Наверняка вами руководила вера в падшую женщину?
Она взглянула на него и засмеялась. Он открыл дверь, но его величавый вид портили ноги в чулках. В целях предосторожности он оставил свои башмаки в холле…
– Когда я снова вас увижу? – Казалось, он в замешательстве. – Очень скоро я уеду из города.
– Не сомневаюсь в этом. Июнь – замечательный месяц. Сады утопают в цветущих розах, много клубники – я так люблю ее.
– Я обязательно напишу вам.
– Но разве это не рискованно? Мне может взбрести в голову опубликовать ваше письмо.
Он ушел. Она услышала, как он спустился по лестнице, обулся и выскользнул из дома.
Итак, приехали. Еще один пэр вычеркнут из списка и выброшен в мусорную корзину. Нельзя сказать, что ее это сильно задело – их связь наскучила ей, но виконты не растут на деревьях, он был очень полезен, создавая определенный антураж вокруг нее. Более того, будущий граф Рэндор был вдовцом. Однако не будем подсчитывать убытки.
Полковник Уордл молчал. Фрэнсис Райт сообщил, что, когда он заехал к Уордлу и через слугу передал знаменитому члену парламента свою нижайшую просьбу уделить ему немного своего драгоценного времени, слуга захлопнул дверь у него перед самым носом, сказав, что его хозяину незнаком обивщик по имени Райт и что он очень занят.
– Что мне теперь делать? – спросил обеспокоенный торговец.
– Отправьте счет, господин Райт. И приложите к нему вот это письмо.
В адрес полковника Уордла отправилось письмо следующего содержания:
«Выражая свое глубочайшее почтение к полковнику, Фрэнсис Райт взял на себя смелость представить свой счет. В связи с тем, что по договоренности за все наименования должно быть уплачено наличными, господин Райт будет премного обязан, если полковник заплатит указанную сумму. Господин Райт зайдет к полковнику завтра в одиннадцать утра для окончательного расчета».