Он не помнил.
— Я… — начал он.
— Тебя там не было. Я сидела рядом с одним мужчиной, коммивояжером. Он со мной заговорил, это было отвратительно. Шепчет мне прямо в ухо, а весь автобус сидит, покачивается себе, как ни в чем не бывало. Домохозяюшки.
— Эй, — придумал Гордон, — я заканчиваю через полчаса. Давай доедем до «Фостерз фриз» и съедим по гамбургеру с шейком. Тебе полегчает.
— Да ради бога! — она была возмущена. — Да повзрослеешь ты, наконец? Ты уже не мальчик — ты взрослый мужчина. Ты о чем-нибудь еще, кроме молочных коктейлей, можешь подумать? Ты просто школьник, вот кто ты такой.
— Не кипятись, — пробормотал Гордон.
— Зачем ты якшаешься с этими гомиками?
— Какими гомиками?
— Тейтом и компанией.
— Они не гомики. Они просто хорошо одеваются.
Она выдула на него облако сигаретного дыма.
— Работа на заправке — это не для взрослого мужчины. Джейк, вот ты кто; просто еще один Джейк. Джейк да Дейв — близнецы-братья. Стань Джейком, если тебе так нравится. Будь Джейком, пока тебя в армию не загребут.
— Оставь свои разговоры про армию. Они и так мне в затылок дышат.
— Послужи — тебе не помешает, — сказала Мэри Энн и с беспокойством добавила: — Отвези меня в «Готовую мебель». Мне нужно вернуться на работу. Не могу я здесь рассиживаться.
— Ты уверена, что тебе обязательно возвращаться? Может, тебе лучше пойти домой и отдохнуть?
Глаза девушки зловеще сузились.
— Я должна вернуться. Это моя работа. Надо хоть иногда брать на себя какую-то ответственность. Ответственность — тебе известно такое слово?
По дороге Мэри Энн нечего было сказать. Она сидела очень прямо, крепко держала свою сумочку и неотрывно смотрела на деревенские пейзажи за окном. В подмышках у нее темнели влажные круги, издававшие запах розовой воды и мускуса. Она стерла почти весь макияж; белое лицо ее было лишено всякого выражения.
— Ты как-то странно выглядишь, — сказал Дейв Гордон. — Я серьезно.
Потом он с решительным видом произнес:
— Может, наконец скажешь мне, что с тобой происходит последнее время? Мы с тобой почти не видимся; у тебя всегда находятся какие-то отговорки. Похоже, ты меня ни в грош не ставишь.
— Вчера вечером я заходила к тебе домой.
— А когда я к тебе захожу, тебя никогда нет. И родители твои не знают, где ты. А кто знает?
— Я знаю, — коротко ответила Мэри Энн.
— Ты по-прежнему ходишь в этот бар? — В его голосе не было злости, только опасение, что она покинет его. — Я даже заходил туда, в этот «Королек». Сидел там и думал, может, ты появишься. Пару раз уже был.
Мэри Энн на минуту растрогалась.
— И что — появилась?
— Нет.
— Прости меня, — с тоской проговорила она, — может, скоро все это рассеется.
— Ты имеешь в виду работу?
— Да. Наверное. — Но она имела в виду куда большее. — Может, я уйду в монастырь, — вдруг сказала она.
— Как бы мне хотелось тебя понять. Как бы хотелось видеть тебя почаще. Мне бы хватило и этого. Я… ну, вроде как скучаю по тебе.
Мэри Энн самой хотелось бы скучать по Гордону. Но она не скучала.
— Можно тебе кое-что сказать? — спросил он.
— Валяй.
— Мне кажется, ты просто не хочешь за меня замуж.
— Почему? — спросила Мэри Энн, повышая голос. — Зачем ты говоришь такое? Боже мой, Гордон, да откуда у тебя такие мысли? Ты, должно быть, спятил; да тебе к психоаналитику пора. Ты просто невротик. Ты в плохой форме, детка.
— Не смейся надо мной, — обиженно произнес Гордон.
Ей стало стыдно.
— Прости меня, Гордон.
— И бога ради, неужели обязательно звать меня Гордон? Меня зовут Дейв. Все зовут меня Гордон — но хоть ты могла бы называть меня Дейв.
— Прости меня, Дэвид, — сказала она с раскаянием. — Я на самом деле не хотела над тобой смеяться. Это все та жуткая история.
— А если б мы поженились, — спросил Гордон, — ты бы ушла с работы?
— Я об этом еще не думала.
— Я бы хотел, чтоб ты осталась дома.
— Почему?
— Ну, — начал Гордон, извиваясь от смущения, — если б у нас были дети, тебе пришлось бы о них заботиться.
— Дети, — произнесла Мэри Энн. Такое странное чувство. Ее дети: это была новая мысль.
— Тебе нравятся дети? — с надеждой спросил Гордон.
— Мне нравишься ты.
— Я говорю о настоящих маленьких детях.
— Да, — решила она, подумав. — Почему бы и нет? Было бы здорово.
Она задумалась.
— Я бы сидела дома… маленький мальчик и маленькая девочка. Только не один ребенок; как минимум два, а то и больше. — Она коротко улыбнулась. — Чтоб им не было одиноко. Единственному ребенку всегда одиноко… без друзей.