– Стандарт первый.
Понятно, значит, начинаем с европейской программы.
Я нервничала – совершенно очевидно нервничала, впервые, наверное, за многие годы. Казалось бы – ну что такого, обычный конкурс. Да, первенство региона, да, судьи международной категории, да, лучшие пары. Но разве я здесь впервые? Разве это не я в прошлом году стояла вместе с Иваном на высшей ступени? Разве я не помню этого пьянящего ощущения от победы, от восхищенных взглядов? Помню прекрасно – так в чем причина нервозного состояния?
Все просто... Подходя к Дворцу спорта, я увидела машину Кости и его самого в сопровождении троих охранников. Справедливости ради надо сказать, что я не позвонила ему, хоть и обещала, но он запомнил число и приехал, как и собирался. Меня он не заметил – а может, просто не узнал, ибо яркий вызывающий макияж, приклеенные ресницы, гладкая прическа и бронзовый автозагар делали меня совершенно другой. И вот теперь мысль о том, что Костя сидит где-то в большом зале Дворца спорта и будет смотреть на меня, почему-то заставляла волноваться. Возможно, мне хотелось выглядеть еще лучше, танцевать еще увереннее, чем всегда, – словом, не упасть лицом в грязь. Партнер почувствовал мое настроение, на разминке отвел в угол и развернул к себе лицом:
– Ты чего, красотуля? Напряженная какая-то.
– Н-нет, ничего, все в порядке, – с запинкой протянула я. – Просто что-то мандраж... – и осеклась, увидев за столиком напротив того места, где мы только что разминали румбу, Костю и его охрану. В процессе разминки я не обращала внимания на зрителей – как, собственно, и во время соревнований, но сейчас Костино лицо почему-то взбудоражило меня еще сильнее.
– Мария, не узнаю я тебя в последнее время, – говорил меж тем Иван. – Ты рассеянная какая-то, опаздываешь постоянно, нервничаешь – что происходит? С Максом проблемы?
– Что? А... нет, какие проблемы, что ты... Просто... конец сезона, устала, наверное.
– Ну, так сделай над собой усилие, соберись. Остался последний турнир – и месяц отдыха нам обеспечен.
– Да, Вань, ты не волнуйся, я сейчас, – пробормотала я, чувствуя вину перед партнером, которому приходится терпеть все мои причуды. – Я сейчас переоденусь – и сразу поймаю настроение, все сделаем красиво, вот увидишь!
Еще бы... от этого «сделаем красиво» сейчас зависела моя репутация прекрасной танцовщицы и чемпионки региона по десяти танцам. Ну, и было еще кое-что, разумеется. Вернее – кое-кто...
Европейскую программу в одной четвертой мы оттанцевали так, что ни у кого не возникло сомнений: нас нужно пропустить в следующий тур, хотя латиноамериканская программа еще не началась, а в зачет идут обе. Но я ощутила вдруг такую легкость и кураж, что даже привычный ко всему Иван смотрел с удивлением – я летела над паркетом, почти не касаясь ногами, а уж в танго выдала такую страсть, что сорвала бурные овации на поклоне.
Тяжело дыша, мы шли в раздевалку после пятого танца, квикстепа, и Иван, обняв меня за плечи, поинтересовался:
– Это что же сегодня с нами творится, девушка? Я просто обалдел...
– Вань, ты не спрашивай, ладно? Просто танцуй – и все.
– Ну, как скажешь, – улыбнулся он.
В латине, танцуя румбу, мы оказались как раз перед столиком Кости, и все самые красивые и сложные элементы исполняли там. Он наконец узнал меня, и его лицо озарила такая счастливая и искренняя улыбка, что мне стало слегка не по себе – ведь это же не для него я так стараюсь. Когда с последним аккордом музыки Ванька опустил меня в шпагате на паркет, Костя даже привстал со стула. А уж что творилось с ним на пасодобле – и говорить нечего. Этот танец был намного ближе ему по темпераменту, страстные движения и четкий ритм захватили, и Костя напряженно следил за тем, как мы выдаем зрителям свою историю – историю тореадора и его плаща. Мое черно-красное платье здесь смотрелось идеально – юбка с длинным «хвостом» взлетала, обнажая красную подкладку и создавая именно тот самый образ – плаща, которым тореро привлекает внимание разъяренного быка. Костя не отводил взгляда, кажется, даже не дышал, а я поймала себя на том, что впервые за долгие годы конкурсов и соревнований обращаю внимание на то, как ведет себя кто-то из зрителей, и при этом ухитряюсь не выйти из ритма и музыки и не сбить шагов.
Разумеется, в полуфинал мы попали, как потом и в финал – ожидаемо, если учесть мое состояние и пойманный кураж.
– Ну, Мария, если сейчас не развалимся, то первыми станем однозначно, – констатировал Иван, увидев список финалистов. – Идем-ка перекусим – время есть.
Он почти силой уволок меня в кафе, расположенное на третьем этаже Дворца спорта, усадил за столик у большого окна и принес зеленый чай, какой-то салат и вроде даже что-то горячее – я не заметила, что именно, не до еды мне было в тот момент. Собственно, так всегда бывало после тяжелой нагрузки и нервного напряжения, и Иван, знавший меня с малолетства, прекрасно умел справляться – кормил насильно.
– Так и не расскажешь, с чего тебя так прет сегодня? – снова поинтересовался мой дотошный партнер, отпивая из стакана яблочный сок.
Я поморщилась – иной раз Ванька мог достать...
– Тебе-то что? Танцуй и не привязывайся, прет – и хорошо. Было бы хуже, если бы не перло, как тогда в Омске, помнишь?
Иван рассмеялся. Поездка в Омск на крупный турнир выдалась, прямо скажем... Незадолго до отъезда я переболела жуткой ангиной, только-только приступила к тренировкам, а Ванька настаивал: мол, турнир рейтинговый, очки и все такое, словом, нужно собраться и двигать. За три часа до поезда мой папенька напился до совершенно невменяемого состояния и попал в вытрезвитель, откуда мне пришлось забирать его, а потом на такси мчаться на вокзал, где изводился на перроне мой партнер. Всю дорогу он подробно информировал меня, какую травму я нанесла ее потрепанной нервной системе, и я, устав слушать, послала его незатейливо, после чего мы не разговаривали до самого Омска. Там у меня неожиданно поднялась температура, и танцевать я вышла, приняв изрядную дозу аспирина. Разумеется, с ватными ногами и плохо слушающимся телом шансов у нас не было. Вместо ожидаемых очков Иван привез домой совершенно больную партнершу, и в результате мы с ним выпали из графика турниров почти на месяц. Так что сейчас вопросы Ивана по поводу моего повышенно бодрого состояния были слегка неуместны.
...Мы уже практически закончили танцевать медленный фокстрот в финале, когда я почувствовала, что каблук у правой туфли как-то странно подворачивается. Сойдя с паркета, я обнаружила, что он сломан. Хорошо, что вторая пара туфель была прямо под стулом, совсем недалеко от площадки. Иван поднял руку, давая понять судьям и ведущему, что у нас заминка, а я наскоро переобулась и выбежала к нему. Дали музыку, мы начали квикстеп, и вдруг во время исполнения прыжковой дорожки я, приземляясь на паркет, наступила на каблуки и почувствовала, как пол уходит из-под ног. Иван на скорости не успел отреагировать и начал падать на меня, но в последний момент сумел сгруппироваться и упасть не сверху, а рядом, а я с высоты всего роста ударилась затылком о паркет.
Очнулась только в раздевалке. Я лежала на полу, около меня суетился врач, стояли расстроенный Иван и наш тренер, а позади них я увидела Костю, крутящего в руках мои туфли. Заметив, что я открыла глаза, он негромко сказал что-то охранникам, и те в две минуты очистили раздевалку от посторонних, не обращая внимания на протесты. Костя сел на корточки рядом со мной и, демонстрируя разрезанный пополам супинатор, тихо спросил:
– Думаешь на кого-то?
Я не сразу поняла вопрос – что я должна думать, на кого, о чем он вообще? Попыталась сесть, но он не дал:
– Осторожно, не шевелись. Врач сказал – смещение шейного позвонка, сейчас мои ребята приедут, в больницу тебя повезу. Так ты не ответила – думаешь на кого?