Такие дети-артисты отличались крайней избалованностью. Пикфорд вспоминает, как во время гастролей один газетчик назвал ее «типичным театральным отродьем с белесыми локонами». У Мэри закружилась голова, когда ей досталась роль «маленькой мамы» в пьесе «Роковое замужество». Играя дочь героини спектакля, она участвовала в душераздирающей сцене, в которой пыталась ухаживать за своей бедной и больной матерью. «Когда ребенок на минуту отворачивается от больной, — вспоминает писатель Эдвард Вагенкнехт, — отрицательная героиня открывает флакончик с ядом и выливает содержимое в стакан с лекарством. Ни о чем не подозревая, девочка берет стакан и несет его к кровати, в то время как зрители, затаив дыхание, наблюдают за происходящим. Уже почти дойдя до матери, она вдруг спотыкается и роняет стакан. Яд выплескивается на пол. В итоге злодейка наказана! Добро торжествует!» Афиша спектакля «Роковое замужество» гласила: «Мэри Смит — чудо».
Однажды Мэри вошла в артистическую уборную, осмотрелась и заявила в ультимативной форме: «Я звезда сцены и не желаю переодеваться в этой вонючей конуре. Если мне не дадут нормальную уборную, я не выйду на сцену сегодня вечером».
Шарлотта, наблюдая за отражением дочери в зеркале, произнесла: «Повтори то, что ты сказала». Маленькое чудо довольно робко повторило свои слова. «Слава Богу, что никто из труппы тебя не слышал, — сказала Шарлотта. — Ты не звезда компании! Ты просто непослушная, избалованная маленькая выскочка. Неужели я дожила до того, что услышала такие слова от собственной дочери?» В наказание она пригрозила Мэри, что отдаст ее роль Лотти. «Ты не будешь выступать, пока не научишься человечности», — добавила Шарлотта напоследок. Эти слова оказались для Мэри больнее плеточных ударов. В тот вечер она уговорила мать позволить ей выйти на сцену и навсегда забыла о таких дерзких выходках. «С тех пор и по сей день я так боялась прослыть зазнайкой, — писала она в шестидесятилетием возрасте, — что, боюсь, нередко впадала в другую крайность».
Рядом со своей великолепной сестрой Лотти выглядела довольно скромно. Она не подходила под определение театральной красотки. У нее были темные волосы и ничем не примечательное детское лицо с широко поставленными глазами и курносым носом.
Случалось, она дублировала Мэри, но в основном играла крошечные роли. Лотти удавались образы озорных, хулиганистых мальчишек.
В 1915 году Пикфорд утверждала в интервью, что в возрасте семи лет Лотти была непослушной, любящей поразвлечься девчонкой, которую не пугали рискованные приключения. Перед спектаклями Лотти помогала ей одеваться, чистила ее туфли и платья. Разве что в сказке можно представить такую ситуацию, когда ребенок так ухаживает за своей сестрой, которая всего на год старше. Но Мэри заставляла Лотти делать это, что последней вовсе не нравилось. Однажды Лотти засунула в костюм Мэри жука, рассчитывая, что та закричит, запрыгает, испугается и пропустит выход на сцену. Затея удалась: вскоре Мэри уже прыгала, вне себя от ярости, и кричала: «Ты ужасная девчонка! Ты испорченный ребенок!» Лотти невозмутимо смотрела на нее и ждала, чем все кончится.
Лотти обожала маленького, хорошо сложенного Джека с простыми чертами лица, но необыкновенным нравом. Обычно ему доставались маленькие роли, и однажды он играл девочку. Чаша его терпения переполнилась, когда его заставили надеть панталоны. Мэри пришлось уговаривать брата надеть их перед выходом на сцену.
Шарлотта заметно располнела, и ей тоже стали доверять небольшие роли. Из-за ее сильного акцента ей предлагали роли ирландских служанок и поварих. Среди героев мелодрам всегда хватало челяди.
Смиты не всегда оказывались в одной и той же труппе. Как-то Шарлотта и Мэри одиннадцать недель играли в пьесе «Незамужняя жена», в то время как Джек и Лотти ждали их в Торонто. Однажды Джек гастролировал с Шарлоттой, а девочки жили в Нью-Йорке. Иногда Мэри — одна или с Лотти — сопровождала на гастролях какую-нибудь актрису. Она утверждала, что эти актрисы, как правило, не обращали на девочек никакого внимания. Однажды сестры ускользнули от одной такой актрисы и сняли себе комнату в таверне. Хотя Мэри и заявляла, что «мать была красивой женщиной и могла бы легко выйти замуж», трое Смитов боялись, что Шарлотта предаст их, найдя им нового отца Дети не хотели никого взамен Джона Чарльза и не собирались делить с Шарлоттой любовь к другому мужчине. Когда к ним в гости наведывались ухажеры, они вели себя ужасно, но мать не ругала их за это. Мэри вспоминает некоего мистера Джонса, который терпеть не мог ее, Лотти и Джека Во время его визитов они маршировали по комнате и громко читали наизусть бессмысленные стихи лондонских кокни. В итоге выведенный из себя ухажер убирался восвояси. После его ухода Шарлотта лишь делала замечание Мэри, что ей надо бы поработать над выговором кокни.