Итак, Мэри загорелась мечтой поработать с ним.
В Нью-Йорке она однажды увидела миссис Лесли Картер, чья экстравагантная личная жизнь, прическа, как у женщин на картинах Тициана, и экзальтированная игра сделали из нее самую известную звезду Беласко. Она проплыла мимо в «большом желтом заграничном автомобиле с внушительным лакеем и шофером! Такой автомобиль сразу стал верхом моих желаний. Я восхищалась миссис Картер как актрисой и даже не мечтала стать столь же магнетически привлекательной, но именно этот желтый автомобиль навек врезался в мою память». Лимузин обдал застывшую на углу 42-й и 7-й улиц Мэри грязью. «Ничего, Мейбл, — сказала она дочери тети Лиззи, которая сопровождала ее, — у нас будет автомобиль получше этого — и очень скоро».
Сидя в кресле, Мэри фантазировала на тему своей встречи с Беласко: как она часами будет ждать приема в его офисе, какой бледной и привлекательной будет выглядеть, когда, в конце концов, упадет в обморок, и именно в этот момент он выйдет из своего кабинета. Разумеется, у него будет чувственное, поэтическое лицо. Мэри мечтала. В действительности у продюсера были сверкающие глаза, черные брови и вьющиеся светлые волосы.
Беласко возьмет Мэри на руки и отнесет ее в свой кабинет. Здесь она притворится умирающей: попытается встать, а затем упадет назад, вытянув к нему руки. Когда ей удастся смягчить сердце Беласко, она вскочит на ноги, засмеется и объявит ему, что он стал свидетелем представления. Удивленный продюсер зааплодирует ей, и они тут же заключат контракт.
Существовал и другой вариант мечты: Мэри стоит у театра, ослабев от долгого пребывания на улице. Вот выходит Беласко, направляется к своему лимузину, и тут она падает в обморок у ног Бродвейского Епископа «Потом он поднимает меня, и я слышу его слова: «Отвезите эту бедную девочку домой в моей машине. Боюсь, она заболела». После этого я открываю глаза и говорю: «Простите меня, мистер Беласко, но я вовсе не больна. Я актриса и хочу играть в вашем театре». Тогда Беласко поворачивается к своему секретарю: «Отведи эту юную леди в офис и подпиши с ней контракт на пять лет».
Вначале Мэри предпринимала обычные действия, посылая Беласко фотографии и письма и каждый понедельник появляясь у него в офисе, где шел набор актеров в труппу. Однако постепенно она поняла, что с таким же успехом могла бы добиваться встречи со святым Петром. «Неделя за неделей я ходила туда, испытывая судьбу, и всякий раз меня отправляли прочь, не дав даже заглянуть в кабинет, где сидел гений, с которым я жаждала встретиться. Мечта моя все не сбывалась, и, наконец, мне стало казаться, что вся моя жизнь зависит от этой встречи».
Отчаявшись, она решила действовать по-другому. В один из вечеров в бруклинском театре «Маджестик», где Мэри играла в «Эдмунде Бёрке», давали спектакль Беласко «Девушка золотого Запада» с Бланш Бейтс. Швейцар знал Мэри, и она решила пробраться за кулисы, найти там Бейтс и попросить актрису рекомендовать ее Беласко.
К счастью, Мэри удалось очаровать служанку Бейтс, которую она встретила за кулисами. Вскоре служанка уже упрашивала свою хозяйку в гримерной: «Все эти годы, что я работаю у вас, я никогда ничего не просила. Но сейчас я умоляю вас об одной услуге. Прошу вас, мисс Бейтс, пошлите эту маленькую девочку с локонами к мистеру Беласко. Я знаю, вы поймете меня, когда увидите ее». — «Хорошо, — фыркнула Бейтс. — Скажи ей, чтобы передала мистеру Беласко, что это я прислала ее, но больше не беспокой меня по этому поводу».
Мэри поспешила к офису Беласко. Она передала служащему слова Бейтс, но тот хорошо знал свою работу и, несмотря на все мольбы Мэри, отказался пускать ее. Естественно, она начала спорить и перешла на крик. Тогда помощник Беласко, Уильям Дин, открыл дверь кабинета и спросил в чем дело.
Воспользовавшись возникшим замешательством, Мэри буквально влетела в кабинет Дина и, собравшись с духом, произнесла историческую фразу: «Моя жизнь зависит от встречи с мистером Беласко!»
Дин нашел ее весьма занятной.
Спустя несколько недель Мэри получила записку с приглашением встретиться с Беласко после премьеры «Розы ранчо», которая должна была состояться на Бродвее; обычно он делал по одной премьере в сезон. В назначенный вечер Мэри, страшно нервничая, стояла в фойе театра «Республика». Тетя Минни пришла вместе с ней. Когда появился Беласко, Мэри опустила глаза (что совершенно неудивительно, поскольку его побаивались даже взрослые), но уже спустя мгновение подняла на него взгляд.
«Как вас зовут?» — спросил продюсер.