Второй — Артур. Тот же интернат при консерватории, те же семь лет. А ты откуда? Москва. Тоже. Что у нас с ним? Тенор, красный диплом. To же дирижер. Какие молодцы. Получается, на карьеру заточены с младых ногтей. Что же тогда у них произошло? Что именно прогнило в датском королевстве?
Одно ясно — что-то все-таки прогнило…
Так, Артур у нас разведен, дочери, как и Машке, одиннадцать. Развод — свежий. Чуть меньше года.
Третий. Я вглядывалась в зеленые ехидные глаза следующего персонажа, Льва! И понимала, что вот от этого как раз и будут если не все проблемы, то большая часть. Москвич, академическая семья. Мама — преподаватель консерватории. Красный диплом. Тот же интернат. А этого с чего? Стажировался в Ла Скала? Милан однако. И с чего тебя в эстрадники занесло?
Бунт? Жажда наживы?
Любопытно…
Как бы то ни было, двенадцать лет назад, это им было по двадцать два, их преподаватель собрала группу. О как! Проходил конкурс правительства города Москвы. Выиграли. И теперь на официальных мероприятиях представляют столицу.
Пафос, однако. Молодцы.
Что у нас еще… С басами у них сложные отношения. Первый — их однокурсник. Ничего, кроме упоминания не сохранилось, но убрали его за пару дней буквально до начала конкурса. Что там произошло? Загулял? Не пожелал? Нашел другую работу? За пару дней ввести нового солиста… Что там они исполняли? Классическое произведение, народное и одно — на свой выбор.
Вот так у них появился Сергей. Что у нас про него? Высокий, мощный брюнет. Он на десять лет постарше ребят. И, получается… Однокурсник жены Томбасова? Точно. Значит, к нему обратились за помощью. Ему решительно не шли смокинги и костюмы — в них он казался тяжеловеснее, чем вот так, в джинсах и футболке.
В прошлом году, выходит, он просто покидает группу. И Томбасов его отпускает.
Про их нового солиста-басиста в папке было только имя и фотография. Странно. Что-то Томбасов задумал. Еще бы сообщил об этом — вообще было бы хорошо.
Я тяжко вздохнула, потом тихонько рассмеялась. Шофер посмотрел на меня вопросительно. Отрицательно покачала головой — все хорошо.
Поймала себя на том, что ко мне тихонько подкрался азарт. Вот зачем, а? Ладно, в школе, когда заходишь к выпускному классу — и видишь из года в год одну и ту же картинку: практически никто не собирается ничего учить. И причины самые разные. Кому-то лень, кто-то убедил себя, что все равно не сдаст, кто-то решил, что оно само сдастся — чего напрягаться лишний раз.
И решаешь для себя что-то и говоришь недобро: «Ну, хо-ро-шо!» И дальше начинается выковыривание мозгов чайной ложечкой. Прежде всего — себе. В этом году никакущему девятому классу, от которого отказались все, мне удалось объяснить, как писать экзаменационное сочинение сразу, в сентябре. Выдала им текст и спросила, что такое доброта. А текст был про кошку, в которую злые люди плеснули кипятком.
Девчонки, наши шебутные, непокорные, хабалистые девчонки, с которыми сладить никто не мог, все как на подбор из крайне неблагополучных семей, едва сдерживали слезы, маты и шипели: «Убивать таких надо!» Мы долго разговаривали. И я выяснила про них одну интересную вещь: насколько они не любили людей, насколько были разочарованы в них, настолько обожали кошек и собак. Бездомных, брошенных. На этой почве мы и нашли общий язык. А после того, как пристроили вместе нескольких кошек… Они и сами сдали отлично, и парней заставили.
А тот текст, с которого начался наш разговор, я скачала для первого занятия совершенно случайно. Или случайностей не бывает?
Так что теперь я испытывала похожий душевный подъем. Во мне зудело желание доказать, что я и с этим вызовом справлюсь.
Смешно. Тщеславно… Охо-хо.
На этой плодотворной мысли я и заснула.
Я ведь все понимала. Чувствовала, что машина останавливается, мне подсовывают подушку. Машка негромко смеется, дождь шуршит за окном, тикают дворники, скрипя по лобовому стеклу. Радио хрипит — помехи. Иногда голос диктора прорывается, но потом снова тонет. Водитель почему-то радио не выключает, несмотря на то что в этой части дороги оно совсем не ловит. Мы снова едем. Дочь пытается покормить водителя, Клео забирается ко мне, утыкается носом. Я все это слышу, только глаз раскрыть не могу. Но мне хорошо и почему-то спокойно, хотя я всегда боюсь заснуть в машине — никогда не сплю даже в качестве пассажира. Но сегодня — странный день.