— Это ничего, Берт, — сказала она. — Не расстраивайся. Я и не хотела пить чай. Что за удовольствие распивать чаи! Пустая трата времени.
Согласитесь, Мэри Поппинс повела себя очень благородно — ведь она так любила пончики с малиновым вареньем!
Спичечник тоже так подумал, он взял её обтянутую белой перчаткой руку в свою, крепко пожал. И они вместе стали рассматривать чудесные цветные картинки.
— Сейчас я тебе покажу такую прелесть! Ты ещё не видела, — с гордостью сказал он, подводя её к горе; вершину горы одевал снег, а склоны были усеяны огромными розами, на которых сидели зелёные кузнечики.
На этот раз из груди Мэри Поппинс вырвался вздох, который нисколько не мог огорчить её друга.
— О, Берт! — прошептала Мэри. — Восхитительно!
Этим словом Мэри Поппинс хотела сказать, что картина Берта достойна висеть в Королевской Академии (и Берт понял её) — такой большой комнате, где люди выставляют свои картины. Кто хочет, может прийти и любоваться; на них долго смотрят, долго-долго, и вдруг кто-нибудь говорит: «Ах, Боже, как похоже!»
Спичечник подвёл Мэри к следующей картине, ещё более прекрасной. Это был пейзаж — деревья, трава, а в глубине — синее пятнышко моря.
— Боже мой! — воскликнула Мэри Поппинс, наклонившись, чтобы лучше рассмотреть, но тут же выпрямилась: — Что с тобой, Берт?
Спичечник взял её за вторую руку, вид у него был необычайно взволнованный.
— Мэри, мне пришла в голову такая мысль! Почему бы нам не войти туда, в эту картину, прямо сейчас, сию минуту? А, Мэри? — и, держа её за руки, он потянул её с этой улицы, подальше от чугунной ограды и фонарных столбов. Ах! Вот они уже там, в самом центре картины.
Как здесь было зелено, как покойно, какая нежная травка была под их ногами! Нет, это невозможно! Почему невозможно? Зелёные ветки шурша касаются их шляп, а вокруг их ног водят хороводы яркие, как радуга, цветы. Мэри с Бертом поглядели друг на друга — а сами-то они как изменились! На Спичечнике был совершенно новый костюм — в зелёную и красную полоску сюртук и белые панталоны, а голову его венчала новёхонькая соломенная шляпа. И весь он сиял, как новый шестипенсовик.
— Ах, Берт, какой ты красивый! — восхитилась Мэри.
Берт на миг онемел, он и сам не мог отвести глаз от Мэри. Наконец он перевёл дух и воскликнул: — Как здорово!
И больше ни слова не прибавил. Но смотрел он с таким восторгом, что Мэри достала из сумки зеркальце и глянула в него.
Она тоже изменилась. Плечи её окутывала прелестная шёлковая пелерина в ярких узорах, шею нежно щекотало длинное страусовое перо, ниспадавшее с полей шляпы. Её самые лучшие туфли исчезли, вместо них — туфельки неописуемой красоты с блестящими пряжками в бриллиантах. На руках были те же белые перчатки, под мышкой — бесценный зонтик.
— Бог мой! — воскликнула Мэри Поппинс. — Вот уж действительно выходной день!
Любуясь друг другом и собой, они двинулась в глубь рощи и скоро вышли на залитую солнцем поляну. И, представьте, на зелёном столе их ожидал послеобеденный чай!
Вокруг стола — зелёные стулья, посреди него — гора пончиков чуть не до неба, а рядом большой медный чайник. Но самое прекрасное — две тарелки с креветками и, конечно, две вилки — не руками же их есть.
— Ущипните меня! — сказала Мэри Поппинс: её любимое восклицание, когда она очень довольна.
— Как здорово! — подхватил Спичечник. Это было его любимое восклицание.
— Садитесь, пожалуйста, мадам! — послышался чей-то голос.
Друзья обернулись и увидели высокого мужчину, выходящего из рощи в чёрном смокинге и с белоснежной салфеткой, перекинутой через руку.
Мэри Поппинс так изумилась, что у неё подогнулись колени и она не села, а упала на зелёный стул с таким шумом, точно хлопнула хлопушка. Спичечник, тараща глаза, плюхнулся напротив.
— Я официант, как вы, надеюсь, догадываетесь, — проговорил человек в чёрном смокинге.
— Да, но на картине вас не было, — сказала Мэри Поппинс.
— Я стоял за деревом, и вы меня не заметили, — объяснил человек в чёрном смокинге.
— Садитесь, пожалуйста, — вежливо предложила ему Мэри Поплине.
— Мне не положено, — ответил официант, но приглашение ему явно понравилось.
— Ваши креветки, мистер, — сказал он, придвигая тарелку Спичечнику. — И вилка. — Обмахнув вилку салфеткой, он протянул её гостю.
И Мэри с Бертом приступили к послеобеденному чаю. А официант стоял рядом, предупреждая каждое их желание.