Г а й н о ш. А у меня наоборот — все сохранилось. Целый архив, так сказать, полный комплект. Никогда не знаешь, что может пригодиться. Вот и сейчас… Надо же… Я как раз собирался к Винценту, он теперь где-то в самой Праге. Как здорово, Томи, что мы с тобой встретились! Ты по крайней мере избавишь меня от лишних хлопот. До Праги и обратно, да еще там денек — это целых три дня, а тут я могу принести тебе все бумажки прямо сюда. Как говорится, прямо на кухню.
Т о м а ш. Не понимаю.
Г а й н о ш. Тебя это удивит, но у меня до сих пор нет удостоверения, что я активный участник восстания.
Т о м а ш. И что же тебе от меня надо?
Г а й н о ш. Автограф.
Т о м а ш. Мой?
Э в а. Боже мой, Томаш, я думаю, ты…
Т о м а ш. Прошу тебя, будь так добра…
Э в а. Ну хорошо, хорошо… (Уходит в кухню.)
Г а й н о ш (когда они остаются одни). Может быть, у тебя есть какие-то сомнения?
Т о м а ш. Будет лучше, если ты все же съездишь в Прагу.
Г а й н о ш (встает). Ну что ж… Разумеется. Я не буду тебя уговаривать. Разумеется. Просто я думал…
Т о м а ш. Видишь ли…
Г а й н о ш. Я подберу все документы.
Т о м а ш. Не надо. Я хотел сказать, что с моей памятью дело обстоит не так уж скверно.
Гайнош собирает со стола свои инструменты.
Э в а (появляясь в дверях). А до понедельника вы ему ничего не пропишете?
Г а й н о ш (уходя). Нет. Ничего не надо. Необходим только покой. Никакой нервотрепки, и абсолютный отдых. (Выходит в переднюю.)
Э в а (идет за ним, закрывает дверь, потом возвращается). В чем дело?
Т о м а ш. Ты же слышала.
Э в а. Но ведь он говорит, что у него есть все доказательства, документы.
Т о м а ш. Почему же, интересно, несмотря на такую полную документацию, он не сумел собрать подписи до сегодняшнего дня.
Э в а. Врач, который будет тебе многим обязан, да еще и живет в твоем же доме — это, по-моему, стоит одной подписи.
Т о м а ш. Ты так плохо меня знаешь?
Э в а. В том-то и дело, что даже слишком хорошо, но я все-таки скажу тебе: многие уже поумнели на старости лет, а ты…
Т о м а ш. Ну, тогда и я скажу тебе кое-что. Этот твой Петрик, с которым и ты чуть было не перешла на «ты»…
Э в а. Я?
Т о м а ш. Так вот, в партизанском лагере он думал только о том, как ему найти потерянную зубную щетку. А когда она наконец нашлась, оказалось, что он страдает без хорошей зубной пасты.
Э в а. Ну и что? Он просто чистюля — как любой врач. Что тут такого?
Звонит телефон. Томаш хочет снять трубку, но Эва опережает его.
Слушаю!.. Что?.. Заседание?.. (Томашу.) Из уличного комитета.
Т о м а ш (берет у нее трубку). Да, слушаю… (Смотрит на часы.) Приду. Начинайте без меня.
Э в а (вырывает у него трубку). Никуда он не придет! Он болен! Одни раз можете обойтись и без него… Заседать они придумали! Тоже мне, выбрали время! В пятницу вечером!
Т о м а ш. А когда же? Когда, по-твоему, лучше?
Э в а. Неужели ты не хочешь послушаться даже врача?
Т о м а ш. Но ведь я не в другой конец города иду. Только спущусь в подвал.
Э в а. Вывозить мусор раз в неделю или два — это они могут решить и без тебя.
Т о м а ш. Если бы речь шла только о мусоре…
Э в а. А о чем еще?
Т о м а ш (с нежностью погладив жену по плечу). Ты же прекрасно знаешь.
Э в а. Когда ты вернешься?
Т о м а ш. Через час.
Э в а. Значит, до двенадцати ночи?
Т о м а ш. Ну, мать! Что это с тобой?
Э в а. Со мной? Посмотри лучше на себя в зеркало!
Т о м а ш (глядя в зеркало). Пустяки. Просто надо побриться новым лезвием. Завтра я опять буду как огурчик, чтобы ты не ворчала.
Э в а. Ты все только обещаешь.
Мики только что окончил школу. Загорелый, атлетического сложения парень в белом костюме, с сумкой через плечо, он останавливается в дверях — после пляжа у него хорошее настроение.
М и к и (шутливо поет на мотив народной песни). Добрый вечер вам, почтенные родители.
Т о м а ш (с удовольствием глядит на любимого сына). Ну что?
М и к и. Все в норме.
Э в а. Смотри не переусердствуй со своим купаньем. Каждый божий день с обеда до вечера на солнце.