— Это становится второй натурой?
— Как дыхание или глотание. Тебе придет осознание, и ты сможешь делать это осознанно, но ты также всегда сможешь отдохнуть и просто быть собой.
— Зачем мне тогда надо закрывать окно?
— Это часть обучения тому, как это работает, как ощущается. Будут времена, когда тебе захочется закрыть окно. Тебе придется защищаться когда ты будешь больна или уязвима.
Если я закроюсь, смогу ли я стать полностью человеком? Вернуться в семью?
— Есть ли способ закрыться полностью, чтобы стать обычным человеком?
— Да, можно создать видимость обычной жизни, но ты всегда будешь Фенестрой. Это то, кем ты являешься. — она провела рукой по моим волосам. — Рыжий — твой естественный цвет волос?
— Что? Нет, они русые. — Совсем невзрачные, грязно-русые.
— Так ты красишь их? Придаешь им видимость рыжих или светлых, так?
— Ну да.
— Именно так мы закрываемся — это временная маскировка.
— Я когда-нибудь увижу свою семью снова?
— Будем надеяться, маленькая, но я не могу тебе обещать. Я знаю каково терять любимых людей. Я до сих пор их теряю. Как бы я хотела тебя от этого уберечь. — Ее голос наполнился тоской и безысходностью. Она снова дотронулась до фотографии Чарльза.
— Что с ним случилось?
Она помрачнела, подбородок задрожал.
— Он умер.
Это было не все, но я не решалась спрашивать.
— Ты была…
— Меня не было рядом. Я ушла в комнату отдыха. Я оставила его на мгновение. Всего на одно мгновение. — Она взяла меня за руку.
— Я уверена… — я остановилась, понимая, что мне уже нечего сказать. — Есть возможность?
Я едва расслышала ее шепот.
— Я не знаю.
Чарльз попал на небеса или вернулся обратно в новую жизнь? Или, хуже того, он был в аду?
— Бери пальто. — сказала она.
— Зачем?
— Ты можешь водить?
— Я еще учусь.
— Хорошо, тогда это послужит тебе практикой.
— Куда мы собираемся?
— Навестить мою подружку Винии.
— Я думала она умерла.
— Так и есть.
Глава 14
Я была уверена, что даже улитка смогла бы добраться до порога дома Винни быстрее нас. Но хотя бы мы доехали невредимые.
— А что конкретно мы тут будем делать? — сердце гулко застучало, когда тетушка постучала в дверь.
— Сегодня поминают Винни.
— А почему она не в доме скорби?
Дверь раскрылась, и полная женщина средних лет пригласила нас войти. Ее прическа была такая же большая и круглая, как и она сама.
— Проходите, проходите. Это, наверное, Меридиан. Меня зовут Шейла, я одна из дочерей Винни. Я так понимаю, вы пришли проститься?
Разговаривая, она помогла нам снять пальто. Я ожидала, что будет много рыдающих людей, темных одежд и органной музыки. Но как оказалось, в воздухе витал запах индейки и ветчины, а вокруг происходил оживленный разговор.
— Мама лежит за этими дверьми, в гостиной, рядом с новогодней елкой, как она и просила.
Тетушка дотронулась до моего локтя и тихо проговорила:
— Винни умерла в своей кровати, но она не хотела пропустить новогодние торжества. Так что они пообещали помыть и одеть ее, и положить здесь.
Я первый раз видела мертвого, кроме того это был мой первый труп под новогодней елкой. Дерево сияло огнями, и на каждой ветке висел леденец. В комнате невыносимо пахло, и я подумала, почему мертвец стал пахнуть так быстро.
— Маму похоронят завтра, под дубом, рядом с Попом. Я дам вам время побыть с ней. — Шейла закрыла за собой дверь и оставила нас с тетушкой наедине с телом Винни.
— Что именно мы тут делаем? — Я пыталась не смотреть на Винни, потому что это казалось неприличным.
— Посмотри на нее, Меридиан. Изучи ее лицо.
Я с трудом посмотрела на ввалившиеся щеки Винни. Она пожелтела и посерела. На ее лице не было косметики, а одета она была в казавшуюся новой, старомодную фланелевую ночную рубашку.
— Что дальше?
— Что ты видишь?
— Умм…
— Взгляни на фотографии там, на пианино. — Тетушка указала на рояль в углу. — Принеси мне ту, что стоит с краю.
Я взяла фотографию и передала ее тетушке.
— Это она?
Женщина на фотографии ничем не походила на ту, что лежала перед нами.
— Да. Совсем непохожа, правда?
— Не совсем.
— Винни здесь нет. Она уже не в этом теле. Та ее часть, что искрилась, смеялась, выражала другие чувства, ее талант играть на пианино, ее чувство юмора — всего этого больше нет. То что осталось — всего лишь оболочка. Редко когда человек, которого ты знала при жизни, после смерти выглядит так же.
— Ох. Но разве не накладывают для этого макияж и другие вещи?
— Сейчас существует целая отрасль, люди в которой занимаются тем, что заставляют трупы выглядеть так же, как и люди, не зависимо от того, как они умерли. Ты не поверишь, на скольких похоронах я присутствовала, и почти на всех люди бормотали про то, как замечательно выглядит тело, хотя это было совсем не так. Мне всегда хотелось заорать и встряхнуть людей за такие дела.
Тетушка положила ладонь на щеку Винни.
— Потрогай ее.
Я сделала шаг назад. Это было неправильно.
— Я не…
— Тебе придется иметь дело с многими умирающими людьми. Тебе надо почувствовать, на что похожа смерть. Потрогай ее.
Тетушка аккуратно положила мою руку на руку Винни, внимательно наблюдая за выражением моего лица.
— На что она похожа?
— На смерть?
— Точно. Ничего не осталось. Вот, чем мы занимаемся, Меридиан. Я помогла ей перейти. Ее встретили муж и родители, а также целые толпы домашних и крупных животных, ведь она постоянно подбирала бездомных. От нее ничего не осталось, потому что она использовала свое тело во время жизни. Это то завершение, на которое мы все надеемся, и о котором умоляем. Но не всем так везет…
Я преодолела дрожь. Винни была похожа на человека, но в то же время другая.
— Вскоре окажется, что ты поддерживаешь людей, когда они умирают. Это дар для них, но это также и дар для тебя. Как Фенестры, мы каждый день помним о том, что важно для этого мира.
— Я поняла.
— Уверена?
— Да. Теперь я лучше все поняла.
— Хорошо. Пойдем съедим по куску пирога перед уходом. Шейла готовит потрясающие хрустящие штучки с замороженными фруктами.
Тетушка обняла меня и хихикнула: — Я очень неравнодушна к её крему из ревеня.
— Я никогда не пробовала ревень.
— Тогда ты обязана его попробовать. Ты хорошо держишься, маленькая. Знаю, это может быть тяжело.
_________
Следующим утром я приготовила нам легкий завтрак, думая, что Тенс может объявиться в любую минуту. Когда же он не пришел, я начала беспокоиться. Тетушка то шила, то дремала, закрывая глаза прямо между стежками. Ее подбородок падал на грудь, и она просыпалась.
— Где Тенс? — спросила я.
— У него есть пара дел. Он скоро вернется.
Я положила дневник и стала смотреть, как она шьет. Ее пальцы порхали над ниткой и тканью
— Научишь меня шитью? — спросила я.
Она с удовлетворением улыбнулась.
— С удовольствием.
Она похлопала по дивану рядом с собой и поставила мне на колени корзинку с лоскутами.
— Возьми два куска ткани.
Она порылась в другой корзинке в поисках иголки и нитки.
— Я шью для того, чтобы забыться. Любая Фенестра должна найти способ справляться с воспоминаниями — кто-то готовит, кто-то рисует. Я вот шью.
— Воспоминаний?
— Каждая душа оставляет в нас частичку информации. То, что было для них важно.
— Так вот почему! — воскликнула я, роняя ткань.
— Что почему, дорогая?
— Селия любила Ореос, Барби-Черлидершу, и морскую свинку по имени Шрек. Я то-решила, что я все это выдумала!
— Нет, дорогая. Мне кажется, что если бы ты подумала, ты бы заметила и признаки животных. Такой удивительный писк комаров. Весенний запах. Вкус чистой воды.