Выбрать главу

Старинные фотографии молодого человека в форме. Открытка с больницей на лицевой стороне, исписанная тонким почерком на обороте: "Мы пробудем здесь еще минимум полгода — ужасно и невыносимо. С любовью, М."

Высохшая роза рассыпалась, когда я взяла ее в руки. За резными дверцами с ручками из оникса и слоновой кости стояли ручки и чернильницы.

Кучи писем лежали около стола. Большая часть пожелтела и стала хрупкой от старости. Письма были перетянуты тесьмой. Некоторые явно были написаны недавно.

Я взяла верхнюю пачку; конверты были белыми и мягкими. Все были адресованы Медсестре М. Лэйн Фулбрайт.

Я оглянулась на дверь и, не обращая внимания на окутавшую меня пыль, села в кресло. Развязала тесьму и открыла первое письмо.

Дорогой друг,

Наш маленький пророк становится сильнее с каждым днем. Но мои уставшие кости становятся все слабее, и скоро меня призовут домой. Я научил его охоте и собирательству. Слава богу, он хорошо справляется для одиннадцатилетнего молодого человека. Я посажу его на самолет, когда пойму, что час уже близок, и расскажу где и когда его встречать. Я не могу никому его доверить, кроме тебя. Он станет хорошим человеком, мы им будем очень гордиться. Его мать бы обожала его. У него ее глаза и преданность. Он выучил твой адрес, так что при надобности он сможет тебя найти. Будущее туманно, и это меня огорчает. У меня больше нет видений, как раньше. Но я знаю, что вы нужны друг другу. Я верю в это.

Твой друг, Тай

Я взяла другое письмо. Они были написаны на промежутку в три месяца. Я просмотрела остальные пачки. Все они были написаны позднее этой, семилетней давности. Я просмотрела их все — пророк, о котором писал Тай, это, скорее всего, Тенс.

Друг,

На прошлой недели я заметил существа — не их самих, но их следы позади. Боюсь, они пришли за Тенсом — я чувствую, что его судьба связана с судьбой твоей племянницы. Я попросил друга полицейского присматривать за ним на выходных. Я должен попытаться увести их подальше. Молюсь, чтобы он нашел тебя — ткань моей жизни распадается.

Тай.

Похоже на то, что Тай прервался на полуслове и завершил свой рассказ. Его почерк был торопливым и небрежным, как будто он писал под серьезным давлением. Что же Тенс знает? Каким образом мы связаны?

Я нашла мамины письма, в которых она описывает события моей жизни и спрашивает тетушку, что мне рассказывать. Интересно, следовала ли она хотя бы одному совету тетушки, ведь я ничего не знала о Фенестрах перед приездом сюда. Тут еще были открытки со всего мира, подписанные незнакомыми мне людьми.

Я открыла нижний ящик и обнаружила там ножницы для резки картона. Они подходили и для волос. Я взяла ножницы и стопку писем от моей матери и Тая. Я не стала закрывать за собой дверь, уверенная, что никто не заметит.

Вернувшись в комнату я постелила на полу старые газеты и повернула зеркала так, чтобы видеть свой затылок. Глубоко вздохнула и начала колдовать.

Глава 16

Моя голова тут же стала легче. Я выпрямлялась и почувствовала себя старше с каждой падающей на пол прядью волос. Моя новая прическа вилась и обхватывала подбородок, делая мои глаза большими. Я как смогла выровняла ее, и решила, что так как у меня нет ни малейшего парикмахерского таланта, все получилось как надо.

Я улыбнулась себе.

— А я хорошенькая. — Осознание этого заставило глаза светиться. Я никогда не думала над своей привлекательностью, так как несла смерть всему вокруг. Но мешки под глазами сейчас были лиловыми, а не цвета чернослива, как бывало обычно, а на щеках играл румянец, хотя раньше они бывали либо серыми либо зелеными. Даже с худшей точки зрения я больше не выглядела призраком.

Я хотела показаться Тенсу. Я хотела показаться тетушке. Я выскочила из комнаты и понеслась по лестницы, но вдруг остановилась, беспокоясь, что им не понравятся перемены. Я решила вести себя полегче и подождать, пока один из них не заметит.

Я почувствовала запах лука и чеснока с кухни. На старом магнитофоне играл Гленн Миллер, а Тенс стоял спиной ко мне и что-то перемешивал.

Я остановилась в нерешительности, не желая навязываться. Вся моя новообретенная уверенность и радость растворились как дым. Это был реальный мир. Я была посторонней.

— Тебе помочь? — спросила я у спины Тенса.

Он не поднял взгляда.

— Сегодня у нас ленивая лазанья. Тебе нравится итальянская еда?

Я кивнула. — Мне нравится пробовать новые блюда.

— Почему бы тебе не намазать хлеб маслом? — Тенс подтолкнул ко мне толстый круглый батон хлеба.

— Ага. — Я отчаялась и забралась на стол. Он не собирался в ближайшее время ничего замечать.

Тишина упала как сугроб. Я смотрела как мышцы Тенса перекатываются под его тонким шерстяным свитером. Его плечи были широкими и прямыми, как лезвие бритвы. Мне нравилось, как он, наклоняясь и вздыхая, отбрасывает волосы с глаз. Ему нужно было постричься, волосы продолжали падать. Я вспомнила, как вцепилась в его волосы, когда он нес меня наверх на руках. Они были такими же шелковистыми и блестящими, как и выглядели.

Я боролась с тишиной, слова готовы были сорваться с моих губ.

— Итак, — Я закончила намазывать масло на хлеб и завернула его в фольгу. Затем поднялась и подошла к Тенсу, который уже положил в миску рикотту, базилик и моцареллу. — Что дальше? — я подошла еще ближе. От него пахло дымом, сосновой смолой и мылом.

Он отошел, но мне было непонятно насколько сильно было его неприятие.

— Теперь надо положить слоями соус, лапшу и сыр. Начни с соуса, налей его на противень. — Все это он сказал не глядя на меня. Вообще.

Я взяла ковш и вылила его на противень, как и было сказано.

— Откуда ты?

— Отсюда. — Тенс распределил соус кончиком лапши, затем положил оставшуюся лапшу сверху. Он должен на меня посмотреть.

Я решила разозлить его, чтобы он хотя бы заметил мое присутствие.

— Так ты наверно тетушкин любимый сынок?

Если бы он пил, вода пошла бы через нос. Тем не менее он моргнул и тяжело взглянул на меня.

— Ты что, шутишь, да?

— Я не знаю. Ты здесь. И она здесь. Похоже, вы тут были вместе всегда и привязались друг к другу. — Я не сказала, что он лучше меня подходит для этого. — Ты уверен, что ты тоже не Фенестра?

— Какого черта ты сделала со своими волосами? — выпалил он.

Обида ударила меня, но я подняла подбородок.

— Мне так нравится. — Я вылила сырную смесь поверх лапши и соуса.

Тенс отодвинул меня с дороги.

— Ах. Так почему?

— Что почему?

— Почему ты остригла волосы?

— Так мне захотелось. Ты Фенестра?

— Мне не нравится. — Он отвернулся.

— А я и не для тебя это сделала. — Господи, как мне хотелось, чтобы ему понравилось. Я зарычала, желая оскалиться и укусить его. — Так кто ты?

— Никто.

— Ну да, а я Опра.

— Кто? — Тенс поставил в духовку лазанью и поставил таймер.

— Ты собираешься отвечать?

— Нет. — Он уходил.

— И это все? Так вот просто "нет" — и все? — Я захотела топнуть ногой, как маленькая. В его присутствии я чувствовала себя ребенком. И одновременно взрослой женщиной. Как такое могло быть?

— Это все.

— Ты должен сказать. Ты должен сказать что-нибудь еще.

— Нет, не должен.

— Ты в дурацком настроении.

Он пожал плечами, не соглашаясь и не сожалея.

— Кто хочет на обед пиццу? — Тетушка вошла на кухню, как будто не замечая напряжения. Она посмотрела на нас обоих и замерла. — О, Господи. Что происходит?

Я не знала что сказать.

Тенс вздохнул, вытер руки кухонным полотенцем, но ничего не сказал.