— Знаешь, когда я на той полянке валялся… Сам в крови, вокруг свежие трупы остывают… Я в тот день многое про себя понял. Я не такой как отец, я не смогу. Я переживал не о «Меридиане» и не об озере этом дурацком…
— Не надо!
— …Я переживал о том, выживешь ты или нет! А теперь скажи мне честно, как на духу, почему ты не выполнила приказ?
— Как не выполнила? — у Лиды аж губы затряслись. — Я добралась до озера и сделала все, что в моих силах, как ты и приказал!
— Я? Приказал? И ты сможешь повторить мои слова?
У Лиды голова пошла кругом. Она действительно не запомнила почти ничего. Встреча с быдло-компанией и внезапная схватка ошеломили и напугали ее до полусмерти. Крики, мат, звон адреналина в ушах и пробивающиеся сквозь эту какофонию отдельные слова: «Приказ!.. Это приказ!!!»
— Я думала… Разве могло быть иначе?
— Я приказал тебе немедленно возвращаться, забирать Таню и уезжать. Операция была провалена.
— Нет, не провалена! Вспомни, ты сам перебросил мне тюк с надувной лодкой.
— Да я просто хотел вытолкнуть тебя с края поляны. Выбить как кеглю, понимаешь? Я все понял, когда Таня сама нас нашла. Она решила, что я тебя к озеру одну отправил! Я так боялся, что тебя затянет воронка, увлечет за собой… Была воронка?
— Была, — подтвердила Лидия.
— Затянуло бы тебя в Пропадалово, шмяк-бряк по камням, мясо бы с косточек ободрало. Даже если бы потом тебя и нашли, кто бы стал разбираться, чьи это кости?
— Так ты из-за этого ушел?
— Не только. Я так не хочу. А ты за меня боялась?
— Конечно! И за тебя, и за всех ребят.
— Ясно. Ты хороший товарищ, Метёлкина. Очень хороший товарищ! Ну, кажется, наш разговор себя исчерпал, и пора прощаться.
— Постой! Как ты думаешь, та прекрасная страна будущего, о которой мечтает… мы мечтаем… Она будет?
— Обязательно будет, даже не сомневайся! — прищурился Георгий. — Тут такое начнется, что все обзавидуются. А ты такая же, как отец… по пояс деревянная, — с горечью добавил он. — Только отец любит свою мечту, а я бы тебя любил. Помню, как впервые увидел тебя на перроне вокзала. Я тогда опоздал на несколько минут, а ты стояла, втянув голову в плечи, и настороженно озиралась. Если честно, выглядела ты тогда довольно беспомощной. Кто бы мог подумать, что пройдет всего пара-тройка лет, и у тебя появятся все шансы стать фавориткой Максима Шишкова, выдающегося государственного деятеля Сибирской Республики, продолжателя дела Лаврова. Не кипятись! — Георгий заметил протестующий порыв Лидии. — Про фаворитку я в хорошем смысле. Ты у нас девочка грамотная — вам с отцом я бы только мешал. Нельзя продвигать наверх подругу сына, не вызвав подозрений. А так fair play — честная игра.
***
Георгий вышел из парадного в переливающийся яркими красками октябрь. Он направился было к машине, но в последний момент передумал садиться за руль. Развернувшись, быстро зашагал по бульвару, но неожиданно остановился у памятника Кирову. Видный революционер и государственный деятель стоял в распахнутой шинели и смотрел в сторону улицы, названной его именем.
— Прощай, Мироныч, — несколько фамильярно обратился к нему Георгий. — Я сюда больше не вернусь. Не скучай.
Периферическим зрением Георгий заметил, как многие из идущих по своим делам людей останавливались. Что-то явно происходило. Он вытащил из кармана телефон, на экране которого мигал всем хорошо знакомый оранжевый сигнал: «От имени Правительства Сибирской Республики официально сообщаем…»
«Что, батя, твоя работа? И почему твои мечты всегда сбываются, а мои нет?»
***
Лида еще долго сидела за своим новым столом. Ей было не по себе. Но ведь ничего страшного не произошло. Или произошло? Усилием воли она стряхнула с себя оцепенение. «Надо же, фавориткой обозвал. Принимайся-ка ты за дела, — выговаривала сама себе Лидия. — Не кисни, а то так и курсовую запороть недолго. Фаворитка!»
Но сосредоточиться на работе она так и не смогла. Лида пыталась не думать о Максиме Евгеньевиче, но не больно-то это у нее получалось. Как все-таки странно… Лиде, прирожденной северянке, было суждено в критический момент оказаться на Юге, а Максим Евгеньевич провел все последние месяцы на Плато. Они, словно шахматные фигуры, прошли всю доску от края и до края.
Лиде вспомнилось Плато: небо, отраженное в озерной глади, серебристые водопады, каскады, проторенные водой каньоны. А над ними величественные горы с плоскими, словно срезанными ножом вершинами. Полярная Швейцария. Но там почти нет людей. У подножия гор нет притулившихся уютных маленьких домиков, озерную гладь не бороздят парусные лодки, и дороги не вьются по изгибам холмов. Рядом с красивейшими из водопадов не оборудованы огражденные перилами тропы и площадки, чтобы восхищенные зеваки не навернулись с кручи. Ничего этого пока что нет.