– Я брал тебя кататься на лодке, когда ты был маленьким.
Говорил кто-то отцу.
– А тебе доставались мои вещи.
Говорил кто-то матери.
– А мне вы однажды скинули ребёнка летом!
Говорил кто-то её родителям, что было однозначно неправда. Её никогда не оставляли с родственниками, потому что им не было дела до её существования.
Устав от этого маразма, девушка, которую все родственники игнорировали, потому что многие видели её впервые, встала и сказала:
– Так как лотерейный билет я купила сама, то и деньги за выигрыш мои. А значит, ни у кого нет права на них покушаться!
– Да кто она вообще такая!?!
Послышался голос из толпы. Её высказывание вызвало сильное недовольство родственников, и они решили её уничтожить. Большинство все равно не знало, кто она такая. Больше всего её удивило, поразило и ранило, что к разъярённой толпе соискателей благосостояния присоединились и её родители. Они не поняли, что она сказала это лишь для того, чтобы родственники ушли. Они не поняли этого, потому что были ослеплены жадностью. Они видели в ней лишь конкурента, претендующего на деньги.
Ей пришлось бежать и спасать свою жизнь. Те пять "лишних" процентов, о которых никто не знал, пришлись ей как раз кстати. Их не хватило на то, чтобы обеспечить себе новую жизнь, но на переезд и первые месяцы жизни – вполне.
Конечно, на самом деле все было не совсем так, не было разъярённой толпы, факелов и вил, но суть от этого не меняется. Просто я не хочу вдаваться слишком сильно в подробности или, как говориться, "выносить ссор из избы". Единственное, что я ещё добавлю, это то, что родственники её действительно пытались убить. Она выжила, но на груди у неё остался шрам, как вечное напоминание о том, что не стоит никому доверять.
Шло время. Девушка освоилась на новом месте, продолжила учёбу, параллельно подрабатывая, так как жить ей приходилось за свой счёт. О том, куда она уехала, она никому не сказала. Изредка она звонила родителям, но ничего хорошего от них не слышала. Деньги, что она оставила, быстро закончились и каждый родственник или друг был не доволен. Она же, в конце концов, смогла смириться со своим положением и научилась радоваться. Радоваться жизни, радоваться солнцу, радоваться лишнему выходному или новому знакомству. Когда она закончила учёбу то устроилась работать критиком в газету, так как больше работы найти не смогла. Её простой, но при этом саркастический подход к жизни понравился читателям, и она стала пользоваться популярностью. Её стали приглашать на дорогие вечеринки и просить "полить их грязью". Это может звучать странно, но так оно и было. Ей платили за то, чтобы она написала что-нибудь смешное, но обязательно унизительное про человека, компанию, постановку. Ей это не нравилось, но она достигла в этом высот. Она взяла себе псевдонимом "леди". Просто "Леди". "Леди" боготворили и боялись одновременно, потому что она всегда знала, как заставить человека чувствовать себя неудобно, что считалось высшей формой искусства. Так она смогла сама себя обеспечивать, причем достаточно хорошо.
Прошло два года после того, как Евгений исполнил её желание. И ровно через два года Евгений снова появился в её жизни. Только она его не узнала. Он же думал о ней постоянно и, как только узнал, что она не только не погибла, но ещё и поднялась, сразу же решил вернуться. Он решил встретиться с ней на одной из вечеринок, на которую её пригласили. Когда он её увидел, то сердце его чуть не вырвалось из груди. Он улучил момент и заговорил с ней.
– Боже! Как я рад тебя видеть!
Воскликнул он. Однако по её взгляду он понял, что она его не узнала.
– Сударь, простите, мы знакомы?
– Конечно! Я Евгений!
С замиранием сердца произнёс он.
– Простите, видимо у "Леди" девичья память. Не могли бы Вы уточнить, кем именно Вы являетесь?
В достаточно лёгкой манере спросила она.
– Неужели "леди" меня не помнит?
Ошеломлённо спросил он. Их разговор заметили люди, и теперь она была вынуждена подшутить над его чувствами. Ей всегда было неприятно, но это стало её обязанностью.
– Не знаю, сударь. Вас как ещё раз зовут?
– Евгений.
– Евгений…
Задумчиво произнесла она. Тут у неё созрел план.
– Постойте, Евгений, как в "Евгений Онегин"?
– Да! Да!