4 мая, Егвард
В Детройте я жила в гостинице, которая находилась в довольно-таки отдаленном пригороде. Мне показалось странным, что устроили меня так далеко от центра, где можно скорее ощутить нрав и дыхание города. Но оказалось, что это сделано, как говорится, в целях моей безопасности, поскольку мне объяснили, что «центр захвачен черными», а белые перебрались в окрестности.
Несомненно, есть и свои преимущества в том, что живешь вдали от непрестанного городского шума, тем более если ты устал и жаждешь покоя. И так как я несколько месяцев в постоянных переездах, то тишина пригородной гостиницы хоть немного снимала утомление.
Примерно в таком состоянии я и пребывала, когда телефонный звонок разбудил тишину. Звонил мой детройтский знакомый. Обменялись парой слов, после которых он сообщил, что из Еревана пришла печальная телеграмма — умер Татул Алтунян.
Затем мой приятель пожелал мне спокойной ночи, никак не предполагая, что его звонок, это внезапное известие, все перевернул во мне и вокруг меня, вырвал из Детройта и унес далеко — в Армению, в Ереван…
Всю ночь я провела в Ереване, знала, что сейчас там полдень и, кто знает, может, именно в эти минуты предают земле Татула Алтуняна, моего друга, человека, которому многим обязана армянская музыка. Маленькая, казавшаяся прежде уютной комната с укрощенным абажурами мягким светом вдруг почужела, отстранилась, и я в этом чужом городе, среди чужих людей, отделенная океаном, почувствовала себя безнадежно далеко, безнадежно оторванной от дома, от своих. И в то же время всем сердцем, всеми мыслями была там, среди движущейся по ереванским улицам толпы, вместе с родными и близкими Алтуняна.
На следующий день в зале при новой армянской церкви состоялся литературный вечер. Я рассказала о неоценимом вкладе Татула Алтуняна в культуру нашего народа и попросила стоя почтить его память. Зал встал, хотя чувствовалось, что были люди, которые о нем и не знали. Не знали они еще и того, что если, преодолев десятки километров, приехали сюда, чтобы увидеть и услышать посланницу Армении, то в этом большая заслуга и Татула Алтуняна, созданных им песен, которые по радио, с пластинок, со сцены и с экрана уже несколько десятков лет звучали в их домах, по всей шири спюрка, и постоянно, незаметно, как свет, как вода, входили в их души, пропитывая их Арменией и любовью к ней.
Ушел из жизни Татул Алтунян. И он ушел. Один из тех, из которых слагается родина, потому что родина это также и люди, которые носят ее в себе, одухотворяют ее, дарят новые краски и оттенки.
С уходом таких людей уходит многое и от нас, из нашей жизни…
5 мая, Егвард
«Дайте вашему ребенку возможность почувствовать себя счастливым своим происхождением. Дайте ему возможность учиться в школе Армянского благотворительного союза». «Печальная картина предстала бы нашим глазам, если б из-за отсутствия материальных средств прекратила свое существование «Школа армянских сестер». Воспитание в армянских детях армян — одно из самых важных национальных мероприятий».
«Уважаемые родители и соотечественники! Наша цель — воспитание сознательных американцев и настоящих армян. Итак, запишите своих детей в школу имени Алека Манукяна, если вы их еще не записали».
Читая подобные объявления, испытываешь неловкость за тот просительный тон, с которым попечители школы обращаются к родителям, уговаривая их отдать детей в армянскую школу.
В жизни здешней колонии долго существовал серьезный пробел. Добравшимся сюда семьям, поначалу озабоченным лишь кровом и хлебом, затерянным среди необъятных просторов Америки, не под силу было заботиться о сохранении языка, об открытии школ. Появилось даже от беспомощности какое-то чувство ущемленности, неполноценности, а отсюда желание как можно скорее «американизироваться». Позднее, когда уже встали на ноги, обжились, главной заботой стала церковь.
За последние двадцать лет в колонии произошли значительные перемены. Возмужание Советской Армении, связь с родиной, усиление национального самосознания в мире — все это поднимало патриотический дух, вызывало желание познать свое изначалие. Воскресные школы при церквах не могли утолить это чувство. Родители убеждались, что этот маленький оплот неспособен уберечь молодых от напора ассимиляции. На повестке дня неотложно встала необходимость открытия ежедневных школ. Впервые осуществилась эта идея в Лос-Анджелесе. Одна за другой открылись там школы имени Ферахяна, Месропяна, Алека Пилипоса. А затем в Детройте, Филадельфии, Бостоне. Сейчас их в Америке десять, и учится в них более тысячи ребят.
Конечно, не ахти как много. Американские армяне с трудом преодолевают психологический барьер недоверия к национальным школам. В стране, где бизнес на первом плане, родители, как бы патриотически они ни были настроены, опасаются даже самую малость рисковать будущим своих детей, тем более что учеба в армянских школах связана с трудностями: дополнительной специальной платой, дополнительной нагрузкой для ребенка и, что немаловажно, отдаленностью. Сколько требуется усилий и времени, пока автобус соберет ребятишек из разных концов города и привезет на занятия! Отсюда и просительные интонации в объявлениях, отсюда и медлительность в организации школьного дела. Американская армянская интеллигенция, культурные организации и общества сейчас прилагают все усилия, чтобы ускорить темпы. Особенно активен Армянский всеобщий благотворительный союз.
Основание его было продиктовано своеобразными условиями существования нашего народа. Организованный еще в 1906 году в Каире, этот союз был призван стать опорой беднякам, крестьянам, ремесленникам Западной Армении, с трудом влачившим существование. Трагедия пятнадцатого года вынудила союз расширить сферу своей деятельности, перенести ее в Сирию, Ливан, Египет, Грецию, Францию, в страны, где для беженцев открывались детские приюты, дома призрения, мастерские.
С первых же дней создания Советской Армении Благотворительный союз протянул руку дружбы молодому государству. А когда в 1946–1947 годах проходила массовая репатриация, своим вкладом в полтора миллиона долларов он облегчил десяткам тысяч людей возвращение на родную землю. Сейчас, исходя из требований времени, все свое внимание союз сосредоточил на проблема сохранения нации: открывает культурные и молодежные центры, организует ансамбли песни и танца, театральные труппы и в первую очередь школы, строит для них специальные здания по всем требуемым кондициям.
«Мы сейчас переживаем время, когда наше сознание нуждается в каждодневной пище, и кто лучше сумеет это обеспечить, чем армянская школа? Она призвана выпестовать мужественного, думающего человека, такого, у которого хватит сил и знаний, чтобы наследовать наши язык и культуру и понести их в завтра». Так пишет и так считает многолетний председатель союза Алек Манукян, сам, на свои средства, открывший в Детройте, где он постоянно живет, новую школу «Алек Манукян».
Вместе с Алеком Манукяном я и была на встрече в той школе.
По-видимому, учительница рисования рассказывала детям об Армении, Ереване, о гостье и предложила нарисовать, как они все это себе представляют. И дети нарисовали: один — просто цветы, другой — Эчмиадзин, кто-то — Севан, кто-то — остров Ахтамар, на нем легендарная Тамар с лампадой в руках и пловец, плывущий к острову. На всех почти рисунках — Арарат и детским почерком надписи, приветствующие гостью.
Невозможно было без улыбки глядеть на одну картинку. Две вершины Арарата и между ними величиной в солнце круглая голова с топорщащимися кудряшками и большими глазами… Надпись «Добро пожаловать, Сильва Капутикян» не оставляла места сомнениям в прототипе. Поэтому я тут же предъявила свои права и рисунок вместе с другими привезла в гостиницу, упаковала в коробку с бумагами и книгами. В коробке был еще один дорогой мне альбом, перелистывая который я каждый раз вспоминаю Филадельфию, аэропорт, шестерых женщин в черном, идущих ко мне сквозь туман сонного рассвета…