- Не квартиру, а комнату, товарищ комбриг.
- Приедешь с классов, получишь отдельную квартиру, Не все сразу.
- Я подумаю, товарищ комбриг.
- Вот, думай. На то у тебя и голова, на мой взгляд, не глупая. Ну, давай, включи чайничек, выпьем еще по стаканчику.
И продолжились рассказы о разных курьезных случаях, которых у комбрига было не мало за годы службы на флоте. К часу ночи Сергею пришлось напрягать всю силу воли, чтобы не уснуть здесь прямо на диване. Часа в два, наконец, отпустили его восвояси.
На следующий день Сергей рассказал командиру, какие перспективы рисовал ему комбриг, если он согласится не уходить на лодки.
- Вот и оставайся. Комбриг хоть и самодур, но слово держит. А лодки он правильно назвал консервными банками. Ты хоть мне толком то объясни, чего ты туда так рвешься?
- Понимаете, Николай Семенович, я два раза по два месяца проходил практику на подводных лодках. Там совсем другая атмосфера, семейная что ли. Командир как отец, а экипаж – семья. Может специфика службы этому содействует или традиции, ведь жизнь всех зависит от любого члена экипажа. Как говорил Гаджиев: - Нигде нет такого равенства…. как среди экипажа подводной лодки. Где все либо побеждают, либо умирают.
А здесь на кораблях я уже насмотрелся, живут как пауки в банке. Крики, ругань. Каждый норовит поиздеваться над младшим, по званию. Или наказать, или на берег не пустить. Вот Вы не такой, поэтому и считаетесь на бригаде «белой вороной» и хода Вам не дают….
Левченко нахмурился, достал из кармана портсигар, выудив оттуда сигарету, закурил. Оба молчали, какое то время. Наконец командир, вдавив окурок в пепельницу, сказал:
- Не знаю во всем ли ты прав. Слишком резок в суждениях и оценках. Нельзя все делить на черное и белое. Палитра, как известно, имеет семь цветов, но определенная логика в твоих словах есть.
На этом чаепития не закончились. В течении месяца, два три раза в неделю, с завидным постоянством, комбриг приглашал Сергея в свои апартаменты. Эти посиделки Барк переносил с трудом. Он был «жаворонком», то есть легко мог вставать в 4 или 5 утра. Комбриг, как, оказалось, был «сова» и спать ложился далеко за полночь. В связи с этим, Сергею сложно было сохранять бодрость и свежий вид.
За чаями, комбриг вспоминал всякие случаи своей корабельной жизни. Время от времени он прерывал свои повествования вопросом:
- Ты согласен?
- Да, товарищ комбриг, естественно!
Через какое то время, комбриг решил, что в достаточной мере «обработал» Сергея. И тот, что называется «дозрел». Проводив его к дверям флагманской каюты, сказал:
- Завтра ты мне скажешь свое окончательное решение. Какое бы оно не было, я его поддержу. Надеюсь, оно будет единственно правильным. Ты же не дурак и не враг себе.
Придя в каюту, Сергей достал лист бумаги и написал рапорт на имя комбрига:
- Прошу Вашего ходатайства перед вышестоящим командованием о переводе меня на подводную лодку….
Затем сходил к командиру. Внизу рапорта Левченко дописал: - Ходатайствую по существу рапорта.
Утром, проходя ют «Гепарда» комбриг, заметив Сергея, заулыбался и спросил:
- Ну, решился? Где служить будем.
- Так точно товарищ капитан 1 ранга, решил.
- Вот и хорошо. Давай свою бумагу.
Комбриг взял рапорт, начал читать. Улыбка сползла с его лица, ее сменили меняющиеся гримасы гнева, возмущения и досады. Видать, ему было жаль вечеров чаепития, которые
прошли впустую, и собственного красноречия, которое так и не достигло цели. Ни слова не говоря, он повернулся на каблуках и ушел.
- Вот сейчас ты и получишь на орехи: - сказал Сергею Левченко и, как всегда, оказался прав. На завтра на корабль с проверкой пожаловал флагманский штурман. Накопал кучу замечаний. По мелочам, но крику было много. Теперь на всех занятиях, которые проводил флагштур, он начинал фамилией Барка и заканчивал ею. Естественно в негативном свете.
В клубе содрали фотографию Сергея со стены почета. А вскоре комбриг, придравшись к какой то ерунде, объявил ему строгий выговор в приказе. Вскоре два лейтенанта с
«Гепарда», прослужившие свой положенный год, получили очередное звание – старших лейтенантов. Сергей не получил. Левченко, как бы оправдываясь, говорил:
- Ты же знаешь, я бы тебя в первую очередь представил, но ведь строгий выговор. Комбриг все равно бы задробил…