– Просто посидела у него на коленях, поплакала и говорила: «Нет, папочка, не надо!» – все в таком духе. Потом он дал мне пенни, отослал в кухню, и мне дали кролика. Говорит, завтра даст фазана.
Я тяжело на нее взглянула.
– Ладно, – сказала я удрученно. – Но если станет обещать говяжью грудинку, или баранью ножку, или еще что-то стоящее, ты туда больше не пойдешь. Сможешь сбежать, если понадобится?
– А то, – легко ответила она. – Мы сидим у окна, а оно всегда открыто. Выскочу в мгновение.
Я кивнула без особого облегчения. Пришлось довериться Дэнди, совершавшей дикие, пугающие вылазки во взрослый мир. До сих пор она не попадалась. Ее не наказывали. Шарила ли она по карманам, плясала ли для развлечения престарелых джентльменов, высоко подняв юбки, Дэнди всегда возвращалась домой с пригоршней монет, избежав беды. Ленива она была, как откормленная кошка, прибившаяся к табору. Но если чувствовала беду или опасность, выскальзывала из мужских рук, утекая, как ртуть.
– Зови их, – сказала она, кивая на дверь.
Я вышла на ступеньку и позвала:
– Роберт! Джек! Обедать!
Мы теперь звали друг друга по имени, жизнь в таборе неизбежно сближает. Джек и Дэнди временами украдкой обменивались улыбочками, но этим все заканчивалось. Роберт заметил, как они держатся друг с другом, в первый же вечер, как мы заночевали в его лагере, и, сняв сапоги, чтобы почистить их, посмотрел на Дэнди из-под кустистых светлых бровей.
– Слушай, Дэнди, – сказал он, ткнув в ее сторону щеткой, – давай-ка начистоту, и я с тобой, и ты со мной. Я тебя взял только потому, что ты можешь неплохо смотреться в представлении. Есть у меня кое-какие мысли, мы с тобой о них после потолкуем. Не сейчас. Сейчас не время. Но скажу тебе, что ты можешь обзавестись красивым нарядом и танцевать под музыку, и все только на тебя и станут смотреть. И все девчонки вокруг станут тебе завидовать.
Он помолчал и, оценив, насколько ее тщеславие было затронуто этим обещанием, продолжил.
– Скажу тебе, чего я хочу для сына, – сказал он. – Он – мой наследник, и он будет заправлять всем, когда меня не будет. До тех пор я найду ему хорошую работящую девушку из наших. Девушку с приличным приданым, а еще лучше – со своим номером и именем. Брак Дарований, – тихо сказал он себе под нос.
Он снова прервался, потом собрался и продолжил.
– Больше я для тебя ничего сделать не могу, – честно сказал он. – Где ты гуляешь, с кем спишь – дело твое, но предложений будет порядочно, если будешь содержать себя в чистоте и останешься в моей труппе. Но если увижу, что ты строишь глазки моему парню, если он юбки твоей коснется, запомни: вышвырну тебя из фургона, где бы мы ни были, прямо посреди дороги. Что бы с тобой ни сталось. И назад не оглянусь. И парнишка мой, Джек, тоже не оглянется. Он-то знает, где ему хлеб маслом мажут, он с тобой, может, пару раз и повозится, но жениться – не женится. Ни в жизнь.
Дэнди моргнула.
– Поняла? – подвел итог Роберт.
Дэнди покосилась на Джека, ожидая, не вступится ли он за нее. Он тщательно покрывал свой сапог мелом. Согнулся в три погибели над работой. Словно оглох. Я посмотрела на его темный затылок и поняла, что Джек боится отца. И что его отец не соврал, сказав, что Джек против него никогда не пойдет. Ни в жизнь.
– А Меридон? – обиженно сказала Дэнди. – Ей вы не говорите, чтобы держалась подальше от вашего драгоценного сыночка.
Роберт мельком взглянул на меня и улыбнулся.
– Она – не начинающая шлюха, – сказал он. – Все, чего Меридон надо от Джека и от меня, это позволения ездить на наших лошадях.
Я кивнула. Тут он не соврал.
– Ты меня поняла? – снова спросил Роберт. – Я бы не взял тебя в фургон, знай, что вы тут с Джеком разведете апрель да май. Но я все еще могу тебя высадить, и ты еще сможешь отыскать своего па. Он далеко не уехал – это невозможно на той старой кляче, что тащит его фургон! Если заришься на Джека, лучше иди. Я этого не потерплю. А без моего позволения ничего не случится.
Дэнди снова взглянула на затылок Джека. Джек как раз принялся за второй сапог. Первый был уже ослепительно-белым. Думаю, он никогда прежде так над ним не трудился.
– Ладно, – сказала она. – Оставьте своего драгоценного сыночка себе. Не больно-то он мне нужен. В мире полно других парней.
Роберт широко ей улыбнулся: ему нравилось, когда все складывалось, как он хотел.
– Умница! – сказал он с одобрением. – Теперь можем с удовольствием жить все вместе. Считай, ты дала мне слово, и больше я с тобой на этот счет не заговорю. И скажу тебе вот еще что, красотка. Если будешь с виду такая же, когда вырастешь, никто не угадает, как высоко ты сможешь взлететь. Не трать себя попусту, девочка. С таким личиком можешь и за помещика замуж выйти!