– Спасибо за подсказку, человек в футляре, – сказал я, – или, если по-модному, капитан Очевидность. Только что говорили с Черноклювом и Бабурниным. Разве не для того создавали партию трансгуманистов, чтобы нарушить эту тысячелетнюю традицию?.. Но превратились в элитарный клуб, с чем пора заканчивать. Самое время подать и нам голос.
Он произнес несколько напыщенно:
– А у интеллигенции он не обязательно должен быть пищащим, как у красного слона Шкловского, верно?
– Верно, – подтвердил я. – Объяви общий сбор. Снаппер нас не тронул, но страну тряхнул.
– Будем захватывать новые позиции? – уточнил он.
Я пояснил раздраженно:
– Те, что для нас освободил снаппер. .
Он вскрикнул:
– Шеф!.. Вы совсем оторвались от жизни… ха-ха!.. простого народа! «Воля народа» уполовинена, а «Воля простого народа» в раздрае, уцелело мало, да ещё и передрались… На вторник, хорошо?
– Давай, – одобрил я. – За неявку рубим головы! Как сказал великий Ильич, вчера было рано, завтра будет поздно!
Часть 1 Глава 5
Глава 5
Папа Римский выступил с проповедью, в которой назвал снаппер божьей карой, ниспосланной за грехи человеческие. На удивление, эти слова приняли по всему миру без привычного отторжения, дескать, церковь может говорить только глупости, зачем слушать этот исторический пережиток.
Возражающих оказалось мизерно мало, остальные молча соглашались, что да, разожрались, зачем такие нам, только нагрузка на бюджет и на экологию. Вслух, конечно, никто такое не скажет, нехорошо одобрять гибель людей даже снаппером, эти жиртресты тоже как бы люди, но про себя и в своих компашках ржали и травили смачные анекдоты.
Что делать, люди жестоки с проигравшим, а толстяки – они самые. Потом да, будем выражать сожаление, у кого-то и вполне искренние, но пока что в общество царит только чувство облегчения, погибли другие, а не мы. А мы, значитца, хорошие, правильные.
Мы с Бабурниным и Черноклювом сидели на моей кухне, она, как теперь принято, совмещена с гостиной, так что это самая большая и уютная комната, Бабурнин то и дело вскакивал, подгонял настройки моего кофейного комбайна, то зерна слишком крупные, то помол мелкий, мы же с Черноклювом возлежали в креслах, как два ленивых тюленя. Хотя Черноклюв больше тянул на моржа, да не простого, а матерого вожака стотысячной стаи.
Бабурнин включил кофейный и, наклонив голову набок, прислушался к треску размалываемых зерен, кивнул, довольный своей работой, а нам сказал с предостережением:
– Вы тут не шибко радуйтесь снапперу!. Унес массу платежеспособного населения, а хайтек как раз и кормится с массовости!.. Больше народу, больше денег с налогов.
Черноклюв лениво отмахнулся.
– Налоги с пособий и БОДа?.. Не смеши. Все эти деньги останутся в бюджете. Масса денег! А вот вслух да, выражай скорбь и сожаление. Можешь даже всплакнуть на публике. Демократы запишут тебя к своим. В меньшинства.
Бабурнин дернулся.
– Только не в меньшинства!
– Ну, умные тоже всегда в меньшинстве…
– Это другое меньшинство! – сказал Бабурнин. – Нечего меня тут обзывать одноногой негритянкой-трансгендером!
Я сказал мирно:
– Узбагойся. Ты же знаешь, Лукулла знает весь мир, хотя только жрал и закатывал пиры. Даже Эйнштейна знают меньше. Популярность жрунов куда выше, чем великих мыслителей. Жрать – это здорово, всякий знает. А мыслить... Чё это, а?
Он сказал сварливо:
– Ну вот, сам признался.
– В чем? – спросил я. – В понимании ситуации?.. Да, это тенденция. Правильная в нынешнем положении. Было время, когда нужны были грамотные рабочие, инженеры, а сейчас уже не нужны эти толпы дешевой рабочей силы! Но не расстреливать же теперь ставших ненужных?
Он уставился на меня исподлобья.
– Для этого придуманы чайдлфри, геи и лесбиянки, чтобы резко сократить население. Это работает! Но зачем рекламы застолий, спорта, развлечений и бесконечных вечеринок?
– Для того же, – пояснил я. – Человек, который сладко ест и пьет, развлекается и вообще проводит жизнь в весельях и курортах, не рвется заводить детей и урезать расходы на удовольствия. Так что успокойся, эта реклама веселья не продлится долго.
Он сказал зло:
– А сколько? Чтобы сократить толпы народа хотя бы вчетверо, нужно два-три поколения!
Я сказал успокаивающе:
– Не волнуйся, на подходе ещё пара направленных эпидемий, что уберет три четверти населения.
Он насупился.
– Врешь? Это будет слишком понятно. Правительство сметут и повесят на фонарях. Или на балконах, так даже красивше.