Садиться я не стал, надел улыбку пожизнерадостнее и, повернувшись к залу, где половина мест уже заполнена, сказал с подъемом:
– Пандемия пандемией, но жизнь идет!.. Власти не повторят ошибку с ковидом, когда из-за ограничений почти рухнула экономика. Медики знают свое дело, как и власти, а мы должны делать свое. В том числе как можно лучше провести предвыборную кампанию!
Бабурнин уловил мой кивок, как только я начал опускаться, вскочил, быстрый и живой как ртуть, заговорил быстро и с подъемом:
– Власти в победе правящей партии уверены! У них всё под контролем. Комендантский час не объявлен разве что в Сибири. В остальных регионах, особенно в южных, войска Росгвардии патрулируют улицы в усиленном режиме.
— Что за режим? – крикнули из зала.
– С бронеавтомобилей, – немедленно ответил Бабурнин, – пересели на бронетранспортеры.
– Ну и что?
– Вид крупнокалиберных пулеметов, – пояснил он, – хорошо охлаждает горячие головы, что уже начинают бузить на улицах. Пущен слух, что дан приказ стрелять без предупреждения.
Черноклюв добавил солидно:
– В Дагестане военное положение. В Ставрополе на окраине города блокпосты. Бронетранспортеры охраняют городской центр, мэрию, казино и прочие жизненно важные учреждения.
Не поднимаясь, я громко сказал в затихший зал:
– Вот видите, у нас не Франция. Наш электорат трижды подумает, прежде чем выйти на улицу и разбить хоть одну витрину. Для этого нужно ещё слезть с дивана.
Кто-то крикнул из зала:
– Народ откармливали, чтобы с дивана слезать было тяжко.
Бабурнин сказал с подъемом:
– Посмотрите, что я сейчас выловил!
Он щелкнул переключателем, на экране появилось несколько наползающих один на другой графиков с устремлёнными верх и вниз ломаными цветными стрелами.
Не успел раскрыть рот для пояснений, как в зале кто-то вскрикнул ликующе:
– Это что, в Штатах вперед рванула партия Золтана? На два с половиной процента обгоняет «Ещё раз сделаем Америку великой» и на четыре «За демократию и тридцать гендеров»!
Черноклюв прорычал:
– Сомнут. Не допустят. Кто же пустит умных во власть? Им нужны послушные…
– Кому, рептилоидам?
– Закулисью, – отрезал Черноклюв веско. – С другой стороны, партия трансгуманистов это не партия рабочих Детройта, интеллект повыше, но трансгуманисты для этого тупого мира какая-то аберрация. Для торжества демократии умные должны подчиняться идиотам. Да и сами под них косить, чтоб не побили.
Из зала кто-то заметил скептически, я узнал Знака, одного из самых активных, хоть и задиристых трансгуманистов:
– А где не так?
Я поднялся, сказал веско:
– У нас. Демократия в России не успела закрепиться, хотя союз рабочих и крестьян был назван главной силой, а интеллигенция – лишь тонкой прослойкой между этими жерновами. Но сейчас, как видите, сама природа нам помогла!.. Сколько набирает наша партия, кто скажет точно?
Из зала к столу президиума вышел с раскрытым планшетом в руках один из моих заместителей, Фауст Тютюнников, сел за стол, не отрывая взгляд от экрана планшета.
– Почти одиннадцать с половиной!.. – сказал он мягким, но торжествующим голосом. – Мы обходим, обходим всех!.. Даже подумать боязно… А вдруг выгорит?
Черноклюв взглянул на него сверху вниз с упреком в глазах.
– У Золтана получается, а мы не трансгуманисты?
Я постарался ответить уверенно, хотя от дурного предчувствия сердце заныло:
– А для чего мы партию создавали?
Бабурнин и Фауст переглянулись, в их глазах я прочел, как это для чего, а вот чтобы собираться в компании интеллигентных и хорошо воспитанных людей с высшим образованием, а это значит со степенями и уровнем ай-кью выше ста пятидесяти, пить коктейли и хорошие вина, со вкусом говорить о духовных ценностях и лениво поругивать тупое правительство, что потакает быдлу.
Черноклюв медленно громыхнул:
– Спокойно, спокойно!.. Вы же понимаете, никакой демократией нельзя оправдать, когда власть на основании предпочтений простого человечка решает за умных, что и для них, то есть, нас, хорошо или плохо.
Из зала донесся полный иронии голос Аркадия, тоже одного из самых активных трансгуманистов:
– Зато демократия!
Я ответил с пролетарской ясностью:
– В жопу такую демократию. Хватит, наигрались. Дидро был не прав. Нам пора вылезать из этой простонародной задницы.