Шофер оставался за рулем, задняя дверца распахнулась, мужчина в дорогом костюме выскочил и быстро усадил меня на заднее сиденье, там уже ждет один такой же рослый и накачанный.
– Ого, – сказал я, – вас уже двое? Меня повысили?
Первый сел с другой стороны, меня зажало между двумя гигантами, как лягушку между слонами, сказал с хмурой усмешкой:
– Вы сами себя повысили. Мы лишь реагируем.
– Спасибо, – сказал я. – Выше рейтинг, дольше падать.
Автомобиль мчится по улице, словно танк, я интуитивно чувствую его непомерный вес, явно за красивой обшивкой броневые листы, не пробить даже из гранатомета.
Мир меняется стремительно, а ещё этот снаппер вздрючил пугнул и заставил прогресс помчаться так, что не разглядеть мелькающие за окном дорожные столбы.
Человек, это уже понятно, вообще не успевает за изменениями. А скажи ему про разработку ИИ, он сразу ответит уверенно, что всё это ложь, брехня и провокация, никакого ИИ не будет, а всё распил бабла и сплошное непотребие.
Все получили компьютеры, интернет и ИИ среднего уровня, но ведут себя как люди средних веков или пусть даже эпохи Возрождения. Нормы морали и взаимоотношений те же, более того, идет мощная кампания под лозунгом «Останемся людьми», а это означает сохранения всех старых догм в неприкосновенности, и вообще «Остановись, мгновенье! Ты прекрасно».
К великому сожалению, даже мы, трансгуманисты, из эмоций, инстинктов и прочей животной хрени, а действовать нужно уже сейчас так, будто мы целиком из чистого разума, который понимает: промедление смерти подобно.
Увы, даже не все трансгуманисты понимают, мир не просто ускорился, а без резких изменений рухнет и мир, и вообще все надежды, что Вселенная возлагала на человека.
Звякнул смартфон, я вытащил из кармашка, бодигарды тут же отвели взгляды в стороны, хотя если не прячу от них экран, то ничего секретного пока нет.
– Держи голову в холоде, – послышался бодрый голос, на фоне уютного кабинета появилось довольное лицо Яфета, – ноги в тепле, а дураков на дистанции. Шеф, пора агитацию?
– О чем? – спросил я.
– Вообще за трансгуманизм, – пояснил он. – А то большинство не имеют понятия, что это такое выперло на арену истории. В то же время правда о наших целях не должна мешать красивой истории, которую сейчас сочиняем для города и мира.
– Ты о программе развития страны?
– Сперва уточним о правлении. Мы демократы или автократы?
– Меритократы, – ответил я. – Или, как говорят в нашем высоколобом народе, мерикраты! Всё сокращают, свиньи поганые, плохой пример молодежи подают. Уже и сами не могут без запинки выговорить такое простое и привычное слово, как «трансцендентальность», а что дальше будет?
Он хохотнул, кивнул, дескать, всё понял, поспешно отключился, словно попробовал произнести без запинки это простое и привычное, но завис.
Перед офисом два десятка автомобилей, на крохотном пятачке уже и места нет, мы не рассчитывали на быстрый рост партии, а на крыльце курят с полдюжины тех, кто всегда садится в заднем ряду.
Я поздоровался, с тремя даже поручкался, вошел в зал, там уже размещаются группками, но до начала ещё восемь минут, я бодро взбежал по двум ступенькам на помост, там уже Бабурнин и Влатис, мне тут же подсунули листок со статистикой, нашенской, ей верим больше.
Снаппер начал сбавлять активность, в некоторых районах вообще исчез, свирепствует только в больших городах.
Влатис, в руках которого все вычислительные мощности нашей партии, придвинулся ко мне вместе со стулом, брови подняты, глаза как у лягушки, сказал трагическим шепотом:
– Они… они что, не понимают?
Я уточнил:
– Что ещё там особенное?
– Снаппер, – произнес он трагическим шепотом, – уже все знают, на чем он держится… Но статистика продаж продуктов показывает, что в первую неделю кривая резко упала… обрушилась, как любят говорить СМИ, но вот по самым свежим сведениям…
Бабурнин догадался, спросил со злым интересом:
– Начала расти?
Влатис воскликнул:
– Да что там начала!.. Почти восстановилась!.. Ну, с учетом потерь среди покупателей. Знают, что нельзя, но жрут, как не в себя!
Бабурнин хохотнул:
– Вот это по-нашему! Европе такое не понять! Аршином общим не измерить!
Я сдвинул плечами.
– Это и было понятно, простой народ и есть простой. Ну хоть неделю продержались.