«Грейс любила Норму Джин и восхищалась ею», — вспоминает Лейла Филд, коллега Мак-Ки по работе. И продолжает:
Если бы не Грейс, не было бы никакой Мэрилин Монро... Грейс восхищалась Нормой Джин так, словно та была ее родной дочкой. Грейс говорила, что Норма Джин обязательно станет кинозвездой. Такое у нее имелось предчувствие. Даже убеждение. «Не расстраивайся, Норма Джин. Когда вырастешь, будешь красивой девушкой — и важной персоной, кинозвездой».
А чтобы ускорить бег событий, Грейс одевала Норму Джин в шитые по мерке шерстяные платья в клетку, укладывала волосы в прическу с локонами и настаивала, чтобы девочка улыбалась и надувала губки, как Мэри Пикфорд. Элинор Годдард, знавшая Норму Джин до того, как та стала Мэрилин Монро, подтверждает эти факты.
Грейс была очень наблюдательной. Она с самого начала предчувствовала, что ее подопечная Норма Джин станет актрисой. И делала все, что в ее силах, дабы это случилось на самом деле. Грейс не могла иметь собственных детей, и потому она изливала свои чувства на Норму Джин, считая, что девочка в такой же мере ее дочь, как и Глэдис, а может быть, даже больше ее дочь, нежели дочь Глэдис.
«Больше ее дочь, нежели дочь Глэдис» — именно так, поскольку Глэдис считалась сейчас некомпетентной и бездарной матерью. Принимая во внимание расходы, которые несла Грейс на Норму Джин, следует согласиться, что доброжелательность являлась в данном случае вполне сознательным мотивом действий Грейс; при этом она предоставила ребенку куда больше свободы, чем Болендеры, и окружила девочку заметно большей роскошью. Но свобода, удовольствия и преимущества, которые Грейс обеспечивала для Нормы Джин, приносили пользу и ей самой. «Грейс Годдард была мила, если могла что-то поиметь благодаря этому», — сказал первый муж Нормы Джин, преуменьшая тем самым щедрость и самоотверженную жертвенность Грейс.
Женщина, которой Норма Джин должна была нравиться сейчас, которой она была обязана спокойным сном и пропитанием, не только любила работу на так называемой «фабрике грез», но и руководила там одним из самых важных подразделений. Наблюдая светскую жизнь Голливуда и помогая монтировать на целлулоидной пленке разного рода повествования, Грейс видела актеров в их повседневной, обыденной жизни, а также в ролях киногероев — воплощающимися в различных персонажей и носящими всякий раз новое имя — совсем как она во времена своей бурной молодости и полной фантазии богемной жизни, когда она беззаботно меняла мужей или фамилии.
Вряд ли когда-либо какую-либо девочку готовили с такой тщательностью к появлению в Голливуде, как Норму Джин, которая к тому же достаточно долго присматривалась к Грейс, без конца меняющей цвет волос или длину платьев. Благодаря своей работе Грейс узнала, что макияж, свет, фильтры и тени могут менять внешний облик женщины. По роду занятий ей было известно, что именно охотно «покупали» студии, на что они «клевали» и чего желала публика. Непрерывно растущие достижения пластической хирургии — а эта отрасль позднее стала в Лос-Анджелесе одной из наиболее рекламируемых и прибыльных — выражали хорошо понятную тоску кинематографического мира по идеалу, которого невозможно было достигнуть. Иными словами, работа Грейс Мак-Ки состояла в неустанном совершенствовании иллюзий. В течение нескольких последующих лет Норма Джин с энтузиазмом пользовалась опытом Грейс. Взяв на себя обязанности по воспитанию и обучению девочки, Грейс обретала шанс в конечном итоге сотворить из нее собственную дочь — шанс, который она не получила от матери-природы.
В 1934 году Олин Г. Стэнли мимолетно, но часто сталкивался по работе с Грейс при обрезании и склеивании пленки в монтажной, принадлежащей студии «Коламбия». Как он вспоминает, в субботу рабочий день длился у них четыре часа и на протяжении многих месяцев Грейс просила свою подругу приводить Норму Джин в монтажную к одиннадцати, за час до закрытия. «Нас, сотрудников, представляли девочке, и каждое приветствие выглядело идентично. Грейс произносила: "Дорогая, я хочу, чтобы ты познакомилась с Олином. — Олин, разве она не красавица?"».