Но немного спустя с сознанием и с телом Нормы Джин начали происходить перемены, которые она при всем желании не могла и не смела обсуждать с набожной воспитательницей, — а та вряд ли сумела бы подыскать нужные слова, поскольку, при всей доброте и чуткости, не обладала педагогической мудростью.
И тут начинается очень интересный период в истории Нормы Джин — будущей Мэрилин Монро. Отрочество вообще показательно и значимо для жизни каждого из нас — едва ли не больше чем детство; об отрочестве нашей героини мы знаем до обидного мало, несмотря на огромное количество рассказов, пересказов и перепевов, — и именно в силу разноречивости свидетельств очевидцев и тех, кто по прошествии лет вознамерился выдать себя за таковых.
Грейс все еще лелеяла надежды сделать из Нормы Джин кинозвезду Собственно, и к Ане она ее поселила для того, чтобы девочка окончила в Лос-Анджелесе общеобразовательную школу, а затем могла поступить в заранее выбранную для нее школу актерского мастерства. Но, измотанная заботами о собственном семействе, миссис Годдард уделяла дочке Глэдис гораздо меньше времени и внимания, чем раньше. Она больше не следила за гардеробом Нормы Джин, а Ана — уж точно не из жадности и не столько по бедности, хотя тогда она действительно еле сводила концы с концами, сколько по возвышенности чувств — считала нормальным то, что воспитанница донашивает приютскую униформу, те самые давным-давно опостылевшие две синие юбки и две белые блузки. Главное — душа! Так Ана Лоуэр искренне полагала сама, это же внушала Норме Джин. Та не возражала. Но трудно, да что там, просто невозможно жить единственно духовными интересами, если ты — девочка-подросток, которой очень хочется нравиться, хочется все больше, до горючих слез.
Только с Аной Норма Джин поверила, что Бог есть не страх, а любовь. Но если так — пусть все создания божьи полюбят ее, незаконорожденную, явившуюся на свет по ошибке, ее, бывший «номер 3463»!
«Ты красива и снаружи, и внутри, и не стоит придавать много значения тому, что думают о тебе другие люди», — говорила Ана Норме Джин. Однако ту как раз ужасно интересовало, что о ней думают другие.
Норму Джин посещали тревожные и сладкие сновидения, похожие нате, которые она видела шестилетней, после посещения проповедей-шоу Эйми Макферсон. Грезила она и наяву. Вот, вместе с тетей Аной, она приходит в воскресенье в церковь, где полным-полно народу. Органист поднимается в свою каморку. И, стоит зазвучать музыке, торжественной и прекрасной, — она вдруг оказывается обнаженной, сияя белизной перед десятками взоров, не порицающих, нет-нет, а полных благоговения и восторга…
Между тем за пределами дома Аны она, подросток, уже утративший детскую прелесть и еще не научившийся пользоваться всеми преимуществами женственности, слыла едва ли не дурнушкой, едва ли не «чокнутой», странной девочкой, жившей в бедняцком квартале, раздражавшей учителей рассеянностью и смешившей школьников россказнями о том, что ее отец — Кларк Гейбл, а сама она — без пяти минут звезда Голливуда.
Однажды прямо посреди урока Норма Джин увидела, что ее ветхая от старости блузочка треснула по шву. Мальчишки на задних партах уже начали шушукаться, подталкивая друг друга локтями. Одноклассница сжалилась над «чокнутой» и ссудила ей свитер, который сняла из-за духоты. Норма Джин, багровея от стыда, убежала с чужой одежкой в туалет, переодеваться. Она вернулась… и мальчишки снова зашушукались, но уже совсем с другими интонациями. По классу прошел восхищенный гул.
«Ммммм…» Если раньше ее дразнили «девочкой Ммм», потому что она не могла сладить с заиканием (с которым потом боролась на протяжении всей своей карьеры), то теперь этот «титул» обрел совершенно новый смысл.
«Когда я садилась на место, все посмотрели на меня так, словно я вдруг выросла на две головы, и в каком-то смысле так и было».
Рост в буквальном, а не метафорическом смысле как раз имел значение. Взрослая Мэрилин Монро была довольно миниатюрной, как и ее мать, но Норма Джин, сильно вытянувшаяся к 14 годам, переросла всех девочек в своем классе. В том числе и ту, которая спасла ее, одолжив свитер. И этот свитер туго обтягивал созревающую грудь и тонкую талию Нормы Джин. Она была не просто девчонкой в чересчур тесной одежде… Окружающие впервые заметили в ней нечто такое, чему не находили слов. Чему впоследствии не находил слов весь мир.
После уроков из-за Нормы Джин впервые подрались мальчики. Каждый хотел проводить ее домой. На остальных девочек, даже признанных красавиц, прежде презрительно хмыкавших Норме Джин вслед, никто не обращал ни малейшего внимания.