— Ты права, — проговорил наконец Арчимбольдо. — Находиться здесь тебе опасно. И вообще в Венеции. А Королева Флюирия может с тобой вместе покинуть город, ибо ты здешняя и сама являешься частицей Лагуны.
— Вы гораздо больше знаете о Королеве, чем нам рассказывали, — заметила Мерле.
Он горько усмехнулся.
— Немного больше. Она была важнейшей частью моей работы. Без нее теперь не будет волшебных зеркал.
— Но это значит, что…
— …что мастерская рано или поздно закроется. Это так. Без воды из Лагуны мое искусство — ничто. Без дыхания Королевы Флюирии, которым овеяно каждое зеркало, мое мастерство бесполезно.
У Мерле сжалось сердце.
— А что будет с остальными? С Юнипой, с Боро и… — Комок в горле мешал говорить. — Им надо обратно, в приют?
Арчимбольдо подумал и сердито мотнул головой.
— Нет, ни за что. Но кто знает, что тут будет твориться, когда войдут войска египтян? Никто не может знать. Возможно, произойдет сражение. Тогда мальчики, конечно, пойдут сражаться на стороне защитников города. — Он потер ладонями лицо. — Хотя это ничего не решит.
Мерле очень хотела, чтобы Королева Флюирия подсказала ей ответ. Просто пару слов в утешение или еще что-нибудь. Но голос в ней молчал, а сама она не знала, чем ободрить Мастера.
— Вы должны позаботиться о Юнипе, — сказала она. — Обещайте мне.
— Да, конечно.
Но обещание прозвучало не столь убедительно, как ей бы хотелось.
— Вы считаете, что при египтянах Юнипе грозит опасность? Из-за ее глаз?
— В любой империи всем грозит опасность, но в первую очередь — больным, уродливым и беспомощным. Здоровых мужчин и женщин Фараон отправляет в свои мастерские, а остальных… Я не могу ответить на твой вопрос, Мерле.
— С Юнипой не должно случиться ничего плохого!
Мерле не представляла себе, как можно было бы уехать, не попрощавшись с Юнипой. Надо скорее бежать к ней, скорее. Хорошо бы взять Юнипу с собой…
— Нет, — прервала ход ее мыслей Королева Флюирия. — Это невозможно.
— Почему невозможно? — упрямо возразила Мерле.
Арчимбольдо взглянул на нее, подумав, что она говорит с ним. Но, заметив ее отрешенный взгляд, сообразил, что вопрос обращен не к нему.
— Предстоящий нам путь трудно преодолеть даже одному человеку. Старик обещал заботиться о твоей подруге.
— Но я…
— Нет, нельзя…
— Не затыкай мне рот!
— Ты должна мне верить. Здесь она в безопасности. В дороге ты подвергала бы ее смертельному риску. И ее, и себя.
— Ее и себя? — язвительно переспросила Мерле. — Ты имеешь в виду саму себя!
— Мерле! — Арчимбольдо встал и взял ее за плечи. — Если ты действительно разговариваешь с Королевой Флюирией, тебе надо относиться к ней с уважением.
— Ба! — Она отступила на шаг и вдруг разрыдалась. — Ничего вы не знаете! Юнипа — моя подруга! Я не могу ее бросить в беде!
Она продолжала пятиться и яростно тереть себе глаза. Ни в коем случае нельзя реветь. Особенно здесь, особенно сейчас.
— Ты меня и не бросаешь! — вдруг проговорил за ее спиной чей-то очень тихий, очень ласковый голос. Мерле резко обернулась.
— Юнипа!
В темноте открывшейся в коридор двери блестели серебристые глаза, как две звездочки, скатившиеся с неба. Юнипа вошла в мастерскую. На ее худенькой фигурке заиграли желтые отблески огня, пылавшего в печи. Она была в красном халате, надетом поверх белой ночной рубашки.
— Я не могла заснуть, — сказала Юнипа. — Очень за тебя беспокоилась. Унка пришла и сказала, что ты вернулась.
«Добрая, славная Унка, — думала Мерле. — Она мало говорит, но точно знает, что у каждого в душе творится».
Мерле крепко обняла Юнипу. Как здорово иметь такую подругу, слышать ее голос! Ей казалось, что они уже с неделю не виделись, хотя она ушла от Юнипы во время праздника всего несколько часов назад.
Когда радость встречи поутихла, Мерле взглянула прямо в зеркальные глаза Юнипы. Ее больше не смущал странный взор подруги, она за это время не такое повидала.
— Я все слышала за дверью, — призналась Юнипа, чуть улыбнувшись. — Унка меня научила подслушивать. — И кивнула через плечо назад, где во мраке коридора стояла Унка, которая лишь шевельнула бровью, но не сказала ни слова.
Мерле не выдержала и расхохоталась. Она хохотала, хотя на сердце кошки скребли, и все смеялась и смеялась и не могла остановиться…
— Значит, вы обе все слышали? — проговорила она сквозь смех. — Вы обе?
Юнипа кивнула, а Унка, подавив усмешку, продолжала неподвижно стоять у двери.