При словах мальчика Мерле почувствовала, как у нее защемило в груди. И тут же сообразила, что это не у нее болит душа. Это боль Королевы Флюирии, ее отчаяние, ее муки совести.
— Они верят в меня, — произнесла Королева подавленно. — Они все верят в меня, а я не оправдала их надежд.
— Они же не знают, что случилось с тобой.
— Скоро узнают. Как только военные галеры Фараона встанут на якорь в Лагуне, а солнечные лодки будут поливать их огнем с неба. — Она помолчала и добавила: — Им надо принять предложение посланца Ада.
У Мерле от ужаса чуть ноги не подкосились. Всего-то в двадцати шагах от башни.
— Что? — выдохнула она. — Ты серьезно?
— Нам дается возможность спастись.
— Но ведь это — Ад! Мы же не знаем, как там живется! — И быстро продолжала: — Правда, одних рассказов профессора Барбриджа хватит, чтобы… ну да, чтобы послать их всех к дьяволу!
— Дается возможность спастись, — повторила Королева Флюирия. Голос звучал уныло и печально. Видно, слова мальчика поразили ее в самое сердце.
— Договор с дьяволом — совсем не спасение, — возразила Мерле, тяжело переводя дыхание. Очень трудно бежать и в то же самое время спорить. — Во всех старых преданиях говорится, что всякий, кто на такое пойдет, погибнет. Всякий и каждый!
— Да, Мерле, в преданиях говорится, но встречала ли ты кого-нибудь, кто своими глазами видел то, о чем слышал?
Мерле оглянулась через плечо на адское чудище.
— Да ты сама посмотри на этого… Не верю я в книжную премудрость, что о людях надо судить не по наружности! А он к тому же не человек!
— Я тоже.
Мерле спотыкаясь добежала до двери в башню Кампанелле. Дверь была открыта.
— Слушай, — забормотала она. — Я совсем не хотела тебя обидеть. Но ведь Ад… — Она перевела дух и затрясла головой. — Наверное, и вправду надо быть человеком, чтобы это понять.
Она толкнула дверь и вошла в башню.
Серафин, притаившийся за цветочной кадкой, не заметил Мерле, хотя она пробежала почти рядом. Его глаза были прикованы к посланцу Ада, а также к мельтешившим вокруг чудовища солдатам и гвардистам, число которых все возрастало.
Часть площади перед собором Сан-Марко тоже заполнялась народом. Люди стекались сюда со всех сторон поглядеть, что же, собственно говоря, происходит. До многих долетела молва о пришествии посланца Ада, и всем хотелось убедиться в достоверности слухов. Теперь народ видел его своими глазами.
Серафин боролся с желанием поскорее убраться отсюда. Только по счастливой случайности ему удалось избежать тюрьмы, и с каждой минутой опасность возрастала — его могли найти, узнать и бросить в подземелье. Глупо, очень глупо сидеть на корточках за цветочной кадкой, когда за тобой охотятся гвардисты!
Но у военных в те минуты были иные заботы, да и Серафин почти забыл о грозящей ему опасности. Ему очень хотелось увидеть, чем дело кончится, и услышать все, что скажет посланец Ада.
Тем более что тут вдруг появились новые действующие лица: из дворца Дожей вышли трое мужей, трое правителей в роскошных мантиях. В пурпурной, в ярко-красной и в золотой. Правитель в золотой одежде поспешил к начальнику Гвардии и стал ему взволнованно что-то нашептывать.
Гигантское пламя поднялось еще выше, огненные языки окружали посланца Ада и озаряли его студенистое лицо, искаженное жуткой ухмылкой.
— Одна капля крови! — взывал он. — Подумайте, граждане Венеции! Всего только капля крови!
Мерле поспешно взбиралась вверх по лестнице, пыхтя и отдуваясь. Сердце колотилось как сумасшедшее, будто хотело выпрыгнуть из груди. Давно ей не приходилось так выбиваться из сил.
— Что ты знаешь о Проклятом Предателе? — спросила Королева Флюирия.
— Только то, что все. Ничего другого не знаю.
— В действительности он не был предателем. Люди не знают правды.
Мерле было трудно не только отвечать, но даже слушать.
— Я тебе расскажу о том, что случилось на самом деле. О том, как Фермитракс стал Проклятым Предателем, — продолжала Королева Флюирия. — Но сначала тебе надо знать, кто он таков.
— Ну… и кто… он? — проговорила Мерле, одолевая ступеньку за ступенькой.
— Фермитракс — это лев. Один из самых древних.
— Он… лев?
— Летучий и говорящий лев… — Королева Флюирия запнулась. — По крайней мере, он был таким, когда я его видела в последний раз.
Мерле от удивления остановилась на ступеньке. Даже в боку закололо.
— Но… ведь львы не говорят!
— Да, те, которых ты знаешь. Но раньше, очень давно, за много лет до оживления мумии Фараона и до Войны мумий, львы могли говорить. Они летали выше и быстрее, чем морские орлы, а их песни были лучше песен людей и русалок.