Но Мерле не могла оторвать глаз от захватывающего зрелища. Солдаты и гвардисты успели рассыпаться по площади и увернуться от падающего на них дьявола. Он шмякнулся наземь, от его заносчивости и самоуверенности не осталось и следа. На земле копошилось лишь отвратное существо, бесцельно махавшее огромными когтистыми лапами и в панике барабанившее змеиным хвостом по брусчатке.
— Мерле!
Несколько секунд на площади царила тишина. Люди остолбенели, затаили дыхание, не понимая, что происходит.
Но вот воздух огласился многоголосым победным воплем. Свора учуяла кровь. Никто не думал о том, что будет дальше. Наступал конец четырехвекового затворничества и страха перед внешним миром.
Из ликующих криков родились слова, которые слились в короткое рявкающее заклинание:
— Убить гада! Убить гада!
— Мерле! У нас нет времени!
— Убить гада!
— Пожалуйста! Скорее!
Плешь, образовавшаяся на площади, когда солдаты расступились и туда рухнул дьявол, в один миг закрылась нахлынувшей массой тел, сверкающих клинков и искаженных лиц. Дюжины мечей и прикладов, сотни палок и кулаков молотили лежавшего на земле посланца Ада. Его визг превратился в писк и вскоре совсем затих.
— Дверь, Мерле!
Когда Мерле опомнилась и обернулась, ее взгляд упал на два огромных засова. До чего же они большие!
— Ты должна их отодвинуть, — молила Королева.
За дверью послышалось рычание льва.
Заклятый враг
Речь шла о жизни и смерти, и спорить было не о чем. Мерле сама ввязалась в трудное и опасное дело. Сама пошла на риск, когда выпила содержимое флакона, а может быть, еще раньше, когда убежала с Серафином с праздника. Вот такое получилось приключение, о котором она и думать не думала.
Вопреки всем ожиданиям нижний засов отодвинулся довольно легко. Мерле налегла на него всем телом, и стальной брус скользнул влево как по маслу.
Справиться со второй задвижкой оказалось труднее, она находилась выше Мерле, и казалось, ее ни за что не сдвинуть с места. Мерле долго с ней возилась, пока громадина не поддалась и немного не отошла в сторону. Пот градом катился по лицу Мерле. Королева Флюирия молчала.
Еще один толчок — и задвижка отъехала вбок. Наконец-то!
— Толкни дверь от себя, вовнутрь, — распорядилась Королева. Ее голос звучал озабоченно. Вот-вот могут нагрянуть солдаты. Надо успеть освободить Фермитракса.
Мерле, ни секунды не колеблясь, уперлась обеими руками в стальную дверь, которая стала открываться с громким скрежетом.
Каземат в башне Кампанелле оказался просторнее, чем можно было ожидать. В темноте различались очертания балок, подпиравших высокую крышу. Где-то над головой хлопали крыльями голуби. Птичий помет белым снегом выстилал дощатый пол и при каждом шаге вздымался вверх сухим белым облачком. Застоявшийся воздух отдавал кислыми испарениями голубиных экскрементов. Но главный обитатель чердачного каземата не выдавал своего присутствия никаким специфическим запахом. Хотя разве камни пахнут?
Там было очень темно. Единственный луч света вырывался из оконца в стене, находившегося на равном расстоянии от пола и от потолочной балки. Солнце уже взошло. Прутья оконной решетки, толщиной с ногу Мерле, дробили свет на квадраты, отпечатавшиеся на полу.
Стены тоже были обшиты стальными листами из опасения, что узник легко может их разнести в куски. Даже верхние балки были укреплены металлическими прутьями.
В оконце врывался сноп солнечных лучей, падавших на пол и освещавших небольшую часть помещения. За желтой световой полосой царила непроглядная темень, и там ничего не было видно.
Мерле почувствовала себя маленькой и беспомощной. «Что мне теперь делать?» — думала она.
— Тебе надо его поприветствовать. Он должен знать, что мы пришли с миром.
— Как он о тебе узнает, если ты сама с ним не заговоришь? — спросила Мерле.
— Узнает непременно.
— Кхм… Здравствуйте, — проговорила тихо Мерле.
В ответ — только шумные всплески голубиных крыльев.
— Фермитракс!
По ту сторону полосы света послышался шорох. Где-то глубоко во тьме.
— Фермитракс! Я пришла, чтобы…
Мерле прервала себя на слове, заметив, что тьма перед ней вдруг сгустилась, превратилась во что-то ощутимо плотное. Шорох затих, но ее словно ветром обдало: чьи-то большие крылья распахнулись во всю ширь. Потом послышались шаги — мягкие кошачьи шаги, не такие гулкие и тяжелые, как у других львов. Тоже звериные, но разумные. Выжидающе осторожные.
— Королева Флюирия — у меня! — выпалила Мерле и насторожилась: сейчас Фермитракс рассмеется.