Третий предмет всплыл на поверхность воды и заблестел под лунным светом. Да ведь это — металл! Серафину вдруг стало ясно, как и откуда появились здесь такие «акулы». Только волшебство может держать на воде предметы из железа или стали и делать их легкими как перышки. Волшебство египтян!
Серафин вскочил и бросился бежать. Путь вдоль канала был опасен — дома спускались к самой воде, и его могли заметить. Надо было сделать крюк, чтобы успеть проследовать за этими тремя плавучими аппаратами. Он ринулся назад по тупику, обогнул несколько кварталов и выскочил на хорошо знакомую площадь. В сорока шагах от него во тьме обозначился мостик через канал, возле которого он только что хотел скормить рыбам свой ужин. А слева находился небольшой дом, где они вместе с Мерле обнаружили трех предателей из Совета дожей, встречавшихся здесь с египетским шпионом, чтобы сбыть ему пойманную Королеву Флюирию.
Теперь дом казался заброшенным и опустевшим. Никому бы в голову не пришло, что именно здесь за закрытыми ставнями и за обшарпанными толстыми стенами совершилось предательство и было положено начало вторжению в Венецию войск Египетской Империи.
На мостике Серафин заметил фигуру в длинном черном плаще. Лицо было скрыто низко надвинутым на глаза капюшоном.
На миг Серафину почудилось, что снова повторяется недавнее приключение. Этого человека он уже видел, в такое же ночное время и на этом же самом месте. Конечно, это тот египетский посол, лазутчик, у которого они вырвали флакон с заключенной в нем Королевой! Мерле тогда обожгла египтянину руку с помощью своего волшебного зеркальца, а он, Серафин, натравил на него полчища бродячих венецианских кошек, исцарапавших лазутчику рожу.
Значит, этот опасный человек снова здесь и опять кутается в свой плащ с капюшоном, как какой-нибудь венецианский бандит.
Серафин, мгновенно оправившись от неожиданности, отпрянул назад и прижался к стене дома. Луна освещала значительную часть небольшой площади, но там, где притаился Серафин, было совсем темно.
Под покровом темноты он подкрался к мостику. Посол, казалось, кого-то ожидает. Серафин сразу догадался, чего именно он ждет. В самом деле, вскоре послышался глухой лязгающий звук, повторившийся три раза. Три черные длинные тени проскользнули под мостиком и приблизились к берегу.
Посол торопливо сошел с мостика и не спускал глаз с канала. Серафин оказался всего в каких-нибудь десяти шагах от него и сжался в комок за небольшим каменным алтарем с изображением святой Девы Марии на фасаде ближайшего дома. К старому алтарю, пристроенному к дому, уже давно никто не приносил даров. В последние годы большинство людей молилось Королеве Флюирии, а в могущество церкви уже никто не верил, хотя были еще такие приверженные традициям горожане, которые по привычке посещали церковные богослужения.
Серафин смотрел, как посол, сойдя с мостика, отступил в сторону и выжидал. На парапет по узкой лесенке из канала поднялись шесть человек. Люди.
Люди ли? Серафин прикусил губу. Шестеро вновь прибывших, может, и были когда-то людьми, но теперь они совсем не походили на тех живых существ, какими когда-то, наверное, были.
Мумии.
Да, шестеро воинов-мумий Империи с такими иссохшими лицами-масками, что все они казались близнецами-братьями. Человеческие черты, когда-то отличавшие их друг от друга, исчезли. Их головы выглядели черепами, обтянутыми серой кожей.
Все шестеро были в форменной одежде, которая в лунном свете поблескивала металлом. У каждого был меч, каких Серафин еще ни разу не видел: длинный клинок в форме полумесяца, причем острой стороной не наружу, по изгибу, как у сабли, а внутрь. Владение таким оружием требует особых навыков и мастерства. Вот, значит, каковы эти серповидные мечи египтян, смертоносные ятаганы имперских воинов-мумий.
В каждом из плавучих аппаратов помещалось по два воина. Они там лежали один за другим, как в узком гробу, и не могли двинуть ни рукой, ни ногой.
«А если бы и двинули, — молча усмехнулся Серафин, — все равно не смогли бы наставить друг другу синяков: только бы кожу на костях поцарапали».
Вот, значит, кого египтяне из своих покойников делают. Послушных и жестоких рабов, сеющих и несущих разруху. Наверное, в эти минуты незваные гости высаживаются из своих плавучих гробов на всех причалах Венеции.
Самое ужасное в том, что эти враги — не из плоти и крови, а… такие странные существа. С завоевателями — людьми — можно разговаривать, можно просить о пощаде или просто надеяться на то, что у них найдется хоть капля человечности. А чего ждать от мумий?