И это был первый мир Артура.
Одинокий всадник ехал на спотыкающейся от усталости лошади по широкой лесной дороге, которая постепенно зарастала травой, но все еще была хорошо видна среди могучих деревьев Броселиандского леса. В течение нескольких часов он мчался по ней галопом, но теперь его измученный и взмыленный конь с трудом передвигал ноги. Над ними смыкались ветви с густой и темно-зеленой в эту пору уходящего лета листвой, образуя нечто вроде плотного и тенистого купола, куда уже не проникал сумеречный свет, и если небо над громадным лесом празднично полыхало кровавыми отблесками заходящего солнца, то под этим сводом преждевременно наступившая ночь мало-помалу вступала в свои права.
Дорога наконец вывела к обширной и почти совершенно круглой поляне. В пятистах футах от первого ряда деревьев возвышалась земляная насыпь, которая полностью заросла высокой травой и тем самым укрепилась, избежав обвала. Ее огибал ров, куда поступала проточная вода из реки, успешно противостоявшей натиску растительности. За насыпью была видна прогнившая, изъеденная влажностью и древесными жучками ограда. Лесная дорога заканчивалась у перекинутого через ров моста, который вел к массивным и полностью сохранившимся двустворчатым воротам, через которые только и можно было проникнуть внутрь. Ворота были закрыты. Всадник остановил своего коня на мосту.
— Ни шагу дальше! — крикнул из-за ограды чей-то голос. — Ты под прицелом лучника. Назови свое имя!
— Я — Гавейн, сын короля Лота Орканийского и Моргаузы, принцессы Логрской, племянник короля Артура и пэр Круглого Стола. Вот и все мои титулы.
— Входи, господин. Мы ждали тебя.
Ворота распахнулись, и Гавейн вступил в пределы Долины Откуда Нет Возврата — владения Морганы во время первого изгнания в Арморике, оставленного ею и ее подданными девять лет назад, когда ей пришлось навсегда переселиться на остров Авалон. Прежний владелец — беноикский король Бан — оставил Долину Откуда Нет Возврата в запустении, поскольку все его мысли и силы были поглощены войной, а захватчик Кладусас о ней не ведал, ибо она находилась в самой гуще Броселиандского леса и вот уже целое десятилетие подвергалась нападению другого захватчика — природы, которая с терпеливым упорством отвоевывала потерянные земли. За оградой предстало то же зрелище отступления и захвата. Поля и луга, сады и виноградники стали почти неразличимыми под густыми зарослями кустов, крохотных деревьев, папоротников и диких злаковых растений, переплетавшихся над скрытыми от взора оросительными каналами, но вода из реки, как и во рву, все еще продолжала течь с журчанием, которое возвещало слуху то, что было уже недоступно зрению. Лишь дворец Морганы, ферма и несколько участков земли пребывали в хорошем состоянии, из чего можно было сделать вывод, что владение отчасти еще используется людьми.
Гавейн спрыгнул с лошади, бросил поводья одному караульному и последовал за другим в большую залу дворца. Там собралось около ста человек — бывшие воины Бана и Богорта, уцелевшие во время заключительной резни полгода назад и укрывшиеся в Долине Откуда Нет Возврата, чтобы не подчиняться ненавистному Клаудасу. Питались они тем, что похищали в набегах и что давала земля. Иногда им приносили продукты крестьяне, жившие у западной кромки Броселиандского леса и сохранившие верность памяти своих погибших королей.
— Я не ожидал, — весело произнес Гавейн, — что найду столько мышей в этой дыре, столько кроликов в этой норе. Вы, стало быть, продолжаете робко и бездеятельно сопротивляться? Совершаете, подобно этим трусливым зверушкам, стремительные набеги на огороды завоевателя в надежде, что он обратится в бегство из-за нехватки овощей?
— Мы бились целых семь лет, господин, — отозвался один из воинов, с трудом сдерживая умеряемый почтением гнев, — и никому, даже тебе, не позволено ставить под сомнение нашу доблесть. Из армии Бана и Богорта уцелела едва ли тысяча человек, которые большей частью разошлись по домам, смирившись с вражеским игом и покорившись захватчику. Мы же пришли сюда не для того, чтобы зарыться в землю, но сохранить свободу. Как ты думаешь, что может поделать какая-то тысяча с бесчисленным воинством Клаудаса, которого мы не смогли одолеть и тогда, когда нас было в десять раз больше? Лучше бы нам прислали на помощь десять тысяч вооруженных логров, чем одного такого, как ты, который явился оскорблять нас.