з Милета, или об усложнении, как это делал Эмпедокл из Агригента, установивший различие между некими «корнями», чего я постичь не в состоянии. Я отвергла и выдвинутую Платоном теорию треугольников как базовых составляющих материи в силу одного, но вполне логичного довода, ибо сложение — будь оно даже многократным — лишенных субстанции геометрических фигур не может привести к возникновению какой бы то ни было субстанции, а значит, не может из них возникнуть ни одно существо и ни одна вещь. Наконец, я изучила и подвергла критическому разбору атомистическую теорию Левкиппа из Милета и особенно Демокрита из Абдеры. Она покоится на двух главных основаниях: самих атомах и пустоте, необходимой, согласно Демокриту, для их передвижения и сцепления между собой. Атомы будто бы представляют собой первичные неделимые частицы универсальной материи. Формы и размеры их будто бы бесконечно разнообразны; взаимодополняемые сцепляются, образуя тем самым все существа и все вещи, тогда как не взаимодополняемые не сцепляются. Они будто бы вечны, то есть не имеют ни начала, ни конца, ибо, в отличие от всех других вещей, которые их посредством создаются и пересоздаются, неделимы, а потому не могут прийти из небытия или в небытие вернуться — логический постулат, четко сформулированный Анаксагором из Клазомен и Парменидом из Элеи. Они будто бы не имеют веса, что позволяет им, вместо того чтобы вертикально падать на один уровень пустоты, двигаться в этой пустоте во всех направлениях, сцепляться для создания материи и разделяться для ее распада. В принципе я готова принять гипотезу о том, что атомы существуют и что они неделимы, ибо, если отвергнуть это их свойство, придется отвергнуть всю гипотезу. Но вслед за Эпикуром из Самоса я уточняю, что эта неделимость должна быть чисто физической, а не математической, ибо математическому делению поддается любая величина, сколь бы малой она ни была. Эпикур отказывается также от понятия о бесконечном разнообразии размеров атомов, заменив его понятием о неопределенном разнообразии, что одобряю и я, поскольку эти размеры неизбежно располагаются в ряду от предельно малых в физическом смысле до предельно больших, невидимых для глаза. Что касается их сочетания, перемещения и форм, определяющих соединение или отсутствие такового, проверить это опытным путем я не могу, так как они незримы — и только воображение подсказывает мне, что одинаковые атомы соединяются, образуя однородные тела, взаимодополняемые связывают различные однородные тела, образуя разнородные или сложные тела, но соединения не происходит, если нет одинаковых или взамодополняемых атомов. Однако главное и наиболее плодотворное из моих критических суждений относится к проблеме веса атомов. Я уже сказала, что Демокрит вынужден был этим пренебречь, поскольку отсутствие веса служит необходимым условием для передвижения атомов в пустоте и для сцепления их между собой. Но я могу опровергнуть Демокрита с помощью того же логического довода, который применила по отношению к базовым фигурам Платона: сложение — будь оно даже многократным — лишенных веса атомов не может привести к появлению весомого объекта. Эпикур пытался разрешить это противоречие, признав наличие веса у атомов, и, чтобы объяснить возможность их сцепления, выдвинул свою знаменитую теорию «отклонения», согласно которой отдельные атомы будто бы перемещаются без всякой причины — вещь немыслимая с точки зрения как логики, так и физики, доказывающая лишний раз, что он, как ты и говорил мне, подчиняет законы этих двух наук своей моральной философии о свободе воли. Я могу разрешить это противоречие между сцеплением и весом только с помощью предположения, что атомы притягиваются друг к другу — это составляет их основное и общее свойство, сцепляются же они благодаря сходству и взаимодополняемости. В этом случае их вес и направление их движения не имеют большого значения, ибо они неизбежно соединяются в силу взаимного притяжения. Я назвала этот способ естественного соединения атомов, образующих однородные или слившиеся воедино разнородные тела, законом сильного притяжения. Опыты ясно показывают, что сцепившиеся атомы можно с большей или меньшей легкостью оторвать друга от друга, ибо атомы воды разделяются свободно, тогда как атомы самых прочных камней разделить почти невозможно, но это ничего не меняет в естественном законе, общем для всех тел, будь то простые или сложные, живые или неодушевленные, мыслящие или лишенные разума: атомы притягиваются друг к другу, чтобы образовать их, и сливаются, чтобы сделать их прочными. Период же разъединения составляет естественный срок существования этих тел — если он не укорачивается при внешнем, физическом или химическом, воздействии. Обратимся теперь к пустоте — второму необходимому условию атомистической теории. Я сразу же отвергла Аристотелево понятие эфира как уловку, недостойную великого ума, ибо этот выдуманный им пятый элемент позволяет разрешить все противоречия при отсутствии каких бы то ни было доказательств, ведь он говорит только, что по своим свойствам эфир отличается от других элементов. Платон также противопоставил ему гипотезу естественной пустоты, утверждая, что четыре земных элемента являются небесными, то есть универсальными, и что движение — при условии, что оно спонтанное и циклическое — возможно в заполненном пространстве. Но этот постулат вступает в противоречие с самыми простыми и очевидными наблюдениями. Хотя Аристотель уверяет в своем труде о динамике, что для движения необходима среда, все опыты показывают, что среда не только не способствует движению, но, напротив, оказывает ему сопротивление, из чего можно заключить, что вызванное импульсом движение продолжается в пустоте до тех пор, пока не возникает препятствие в виде среды. В связи с этим я не могу постичь смысл долгого спора о том, обладает ли воздух весом или нет, когда каждый из его участников опирался на противоречивые результаты опытов с сосудом, где сначала создавали пустоту и куда затем пропускали воздух, не понимая по слепоте своей, что воздух слишком легок и существующие измерительные инструменты просто не в состоянии определить вес столь малого его количества. Однако же, по мнению моему, вопрос этот легко разрешить путем следующего рассуждения. Любое препятствие — это тело. Любое тело имеет вес. Любая, как уже было доказано, создающая препятствие среда — это одновременно среда и тело. Любая среда, будучи телом, имеет вес. Воздух, создающий препятствие, будучи средой и, следовательно, телом, имеет вес. Вес этот чрезвычайно мал, ибо атомы воздуха легче атомов воды и не так прочно сцеплены, однако воздух имеет вес. Из чего я заключаю, что принцип, который Архимед из Сиракуз вывел в отношении тела, погруженного в воду, применим также и к телу, находящемуся в воздухе: если тело тяжелее веса вытесненного им воздуха, оно падает; если легче — поднимается вверх. Итак, одна лишь пустота не имеет веса и не образует препятствия. Некоторые, хотя и рассуждают о движении в теоретической пустоте, отрицают, подобно Платону, существование естественной пустоты и говорят об универсальности четырех элементов. Однако путем простого и очевидного наблюдения, о котором я говорила, легко убедиться, как отличается движение земных и небесных тел. Небесные тела находятся в постоянном и равномерном движении, чего никогда не происходит на земном пространстве, где сопротивление среды — какой бы она ни была — замедляет и в конечном счете прекращает движение, продолжительность которого зависит от веса этой среды. Это означает, что небесные тела не встречают никакого препятствия, следовательно, движутся в пустоте. Мне могут возразить, что при вертикальном падении движение не только не замедляется, но все более ускоряется в зависимости от расстояния. На это я отвечу, что в данном случае движение, не будучи равномерным, как у небесных тел, подчиняется закону, к которому я еще вернусь и который никоим образом не противоречит закону о сопротивлении среды. Сторонники положения о способствующей движению среде могут также сказать мне, что вес среды — не препятствие, но именно вес находящегося в движении тела заставляет его падать. Я отвечу им, что начатое импульсом движение любого плавающего тела, чей вес уничтожается воздействием воды и которое перемещается в двух средах одновременно — в воздухе и в воде, замедляется и прекращается сопротивлением обеих сред. Обращусь вновь к вертикальному движению. Одну из основ греческой физики и астрономии составляет утверждение, что все тела устремляются в падении к центру Вселенной. Эта аксиома, которую Евклид из Александрии называл также «общим мнением», получила наибольшее распространение: ее отстаивали величайшие умы, от Платона и Аристотеля вплоть до Птолемея, хотя на самом деле она является всего лишь предположением — и притом весьма спорным. Из аксиомы этой был выведен силлогизм, который также может быть поставлен под сомнение: все тела устремляются в своем падении к центру Вселенной; все тела устремляются в своем падении к центру Земли, перпендикулярно ее поверхности; следовательно, центр Вселенной — это центр Земли. Исходя из моей собственной атомистической теории, которую я уже изложила тебе, я создала совсем иную концепцию.