— Убей меня, — сказал он. — Молю тебя, сжалься надо мной и убей меня. Лучше бы я не появлялся на свет.
Так велико было это отчаяние, что Моргана растрогалась и решила помочь ему посредством той самой лживой риторики, на которой зиждился смысл его существования.
— Ты ничего не понимаешь, бедный священник, — сказала она. — Я управляла тем, что тебе принадлежит, но это не был ты. Ты принадлежишь не себе, а Богу. И с этим ничего не могу поделать даже я, Моргана.
Он пристально смотрел на нее, потом шепнул только одно слово:
— Спасибо.
Она вонзила стилет в мозг и стала разглядывать мертвеца.
— Внутренний орган, выдумавший абсолют. Каким вскрытием объяснить такое? Механика, создающая идеал, хотя она самодостаточна. Рождающая чудовище! Постичь вечность и затем умереть… Извращение! Извращение!
И она рухнула к подножию стола, содрогаясь в мятежном негодовании, преисполненном глубокой печали.
В 500 году Клаудас разгромил Богорта Гонского и остатки его войска на крайнем западе Арморики. Тогда Вивиана, которая уже приютила и усыновила Ланселота, отпрыска Бана, приняла также сыновей Богорта: старшего, Лионеля, и Богорта, названного в честь отца, ибо он родился в тот самый день, когда король дал свое последнее сражение, в котором ему суждено было погибнуть. Клаудас сделался властелином трех королевств — Пустынной Земли, Беноика и страны гонов, за исключением двух свободных анклавов, которые вклинивались в отныне принадлежащие ему земли и воды: Дольний лес, где находились убежище Мерлина и Озерный замок Вивианы, все так же внушавший священный трепет даже завоевателям, и Авалон — вдвойне огражденный, ибо к прежнему суеверному страху добавился ужас, внушаемый его повелительницей.
Двадцать лет спустя Вивиана привезла трех законных наследников, достигших возраста вступления на престол, в Кардуэл, ко двору короля Артура. И тот дал им армию, командовать которой поручил Мордреду. Вторая война с Клаудасом длилась два года. Мордред и Ланселот совершили в ней столько славных подвигов, что воины стали сравнивать их с самим Артуром и наделили их частицей того благоговения, которое испытывали к королю. Клаудас потерял все завоеванные им земли, свою собственную страну, а в конце концов и жизнь. Ланселот стал королем Беноика, Лионель — королем Гонским, а Богорт — королем Пустынной Земли. Три юных государя были приняты в Камелоте и под покровительством Мордреда стали пэрами Круглого Стола. Но Ланселот разрывался между преданностью королю и страстью к королеве Гвиневере, которая была на двадцать лет старше своего возлюбленного и полностью поработила его как своим благородством, так сладостно-извращенной чувственностью зрелой женщины. Гвиневера же получала двойное наслаждение: радость физической близости и моральной победы над Артуром, в чьей душе и сердце, принадлежащих Моргане, она занимала лишь второе место и не могла ему этого простить — не столько из-за оскорбленного чувства, сколько из-за поруганного самолюбия, ибо ее способность любить была невелика.
Летом 522 года, вскоре после поражения и гибели Клаудаса, Моргане минуло шестьдесят четыре года. Утром в день своего рождения она с испугом увидела на своем лице и теле первые пометы возраста — едва заметные, странным образом запоздалые, но неизбежные и зримые, показывающие ей, что время, главный ее враг, сокрытый в той мере, в какой щадил ее до сих пор, готовится восторжествовать над ней и уже больше не таится, уверенный в своем успехе. Ей показалось, будто ее красота, еще накануне безупречная, всего за несколько часов утратила совершенство. Внезапно она вспомнила, как тридцать лет назад жуткая колдунья Авалона с насмешкой крикнула ей: «Ты будешь такой, как я… как я!» И она с воплем бросилась на постель, сжавшись в комок от невыносимой душевной муки.
В тот же день, собрав на большом дворе перед южным фасадом дворца всех своих подданных, которых насчитывалось тогда две тысячи человек, она сказала им:
— Настало для меня время удалиться от мира, а для Авалона — вернуться в первобытное состояние. Вы все уедете отсюда, ибо отныне рядом со мной не должно быть ни одного человека. Отдаю вам мои владения — Иску в Британии и Долину Откуда Нет Возврата в Арморике. Я вручу вам дарственные акты и послания: первое — к Артуру Логрскому, который подтвердит доставшееся мне от Утера наследство, второе — к королю Беноика Ланселоту, недавно вернувшему себе свои земли. Он восстановит мое право обладать Долиной, полученное мной от его отца Бана и Мерлина. Вы будете сообща владеть и пользоваться этими двумя угодьями, обширность и богатство которых позволит вам ни в чем не знать нужды. Жить вы будете свободно и в полном равенстве: это значит, что среди вас не должно быть ни господ, ни слуг — всем же рабам моим я дарую вольную. Подчиняться вы будете только правосудию Логриса и Круглого Стола. Начинайте собираться в дорогу прямо сейчас. Вы заберете с собой все сокровища Авалона, включая и те, что находятся во дворце, который мне больше не нужен. Погрузите их на пять трирем и легкие барки. Этой флотилии достаточно, чтобы перевезти всех вас и ваше имущество. Восемьсот человек возьмут курс на Беноик, тысяча сто двадцать — на Логрис, поскольку именно такое распределение соответствует возможностям каждого из угодий. От вас же требую только одного: в первый день каждого месяца, не пытаясь увидеться со мной или даже высадиться на острове, оставляйте в портовых складах пищу, необходимую для моего пропитания. Приказываю вам в последний раз, однако ни малейшего возражения, как и прежде, не потерплю. С тем и прощаюсь с вами сегодня, но скажу напоследок, что я не взяла бы всю Римскую империю на вершине могущества и с великим множеством подданных в обмен на свое королевство Авалон и власть над его маленьким народом. Теперь ступайте.