Прекрасная мечта рухнула по мановению руки. Богопротивная любовь Гвиневеры и Ланселота внезапно открылась и сделалась всем известной. Началась междоусобная война. Артур и Ланселот выступили войной друг против друга в Арморике, оставив правителем Логриса Мордреда, не захотевшего вмешиваться в этот спор. Но вскоре он — с обидой и гневом видя, как безрассудная страсть и беспутство торжествуют над разумом и законом, — возненавидел Артура и Ланселота за их безумие и за ту ничтожную причину, которая толкнула их — что борзых кобелей — к войне и которая делала их в его глазах недостойными Круглого Стола. Таким образом фанатизм, внушенный ему матерью с первых дней жизни, привел его — бывшего доселе могучим соратником Артура и идеальным воином Камелота — к мятежу и измене. Он всенародно открыл свое происхождение и былой грех короля, провозгласил себя законным государем Логриса, и велел казнить Гвиневеру. Артур, заключив перемирие с Ланселотом, возвратился в Британию во главе своей армии.
Отец и сын готовы были растерзать друг друга.
Мерлин покинул свое убежище и пересек море, но он вернулся слишком поздно, чтобы помешать крушению Логриса на поле Камланна. Артур и Мордред убили друг друга. Погибли все вожди и пэры Круглого Стола. Короли Арморики Ланселот, Лионель и Богорт, появившись в Камланне вслед за Мерлином, дали второе сражение каледонцам из Горры, пиктам из Горных земель и скоттам из Дальдриады, которые уже готовились вонзить зубы в труп Логриса. Победа осталась за ними, но все трое нашли свою смерть на поле битвы. Империя лишилась армии: из двадцати тысяч воинов Артура, тридцати тысяч воинов Мордреда, двенадцати тысяч воинов Ланселота, Лионеля и Богорта выжило только четыре тысячи человек из Арморики. Мерлин возглавил их, и, после того как на погребальном костре были сожжены тела Мордреда и других вождей, они вернулись в Беноик, взяв с собой останки четырех королей. Всеми владело ужасающее оцепенение, которое всегда наступает после крушения прежнего мира.
Это произошло в 539 году.
Утонувшая в бездне своего одиночества Моргана, будучи сама побеждена временем и отчаянием, все же восторжествовала.
Моргана продолжала свою бесконечную прогулку по дозорному пути на скале, начало которой было положено на заре ее одиночества — семнадцать лет тому назад. Каждый день, с восхода солнца до полудня, она неутомимо отмеряла эти двадцать миль, выйдя за пределы ограды и покинув безмолвие дворца — своей тюрьмы и гробницы одновременно, чтобы обрести в бесконечности моря и неба подобие материальной перспективы, которой так недоставало теперь ее жизни, мыслям и деяниям. В своем добровольном духовном заточении она словно бы находила отраду, вглядываясь в свободные волны и наблюдая за морскими птицами — единственными живыми существами в Авалоне, которые странным образом привыкли к ней и выказывали нечто вроде тайной приязни. Она ступала медленным, но твердым шагом, не утратившим с возрастом грациозной легкости. Ее прямая, стройная и хрупкая фигура, походившая на высохший цветок, даже отдаленно не напоминала самое прекрасное и самое желанное тело западного мира, утерявшее все былое великолепие, но сохранившее изящество. Лицо ее в обрамлении длинных, всклокоченных, белых как снег волос было ужасно — изборожденное временем, опустошенное ненавистью, печалью и наслаждениями. Казалось, будто из-под маски совершенной красоты вдруг проступили долго таившиеся душевные муки. Моргана вглядывалась то в неизменный горизонт океана, то в сердцевину острова, который постепенно возвращался в состояние дикости. Обработанные поля и ухоженные луга зарастали деревьями, кустарником и сорняками, которые сквозь трещины в стенах проникали в дома и пробивали крыши, трава накрыла густым сводом систему ирригационных каналов и уничтожила сеть тропинок. Девственный лес стер все следы пребывания человека на острове — нетронутыми остались лишь три большие, сделанные на века дороги, окруженный ими дворец, недоступный для натиска растений акведук, нерушимая стена в ущелье и ворота, которые открывались все так же легко при помощи уцелевшего механизма. Каждый первый день месяца Моргана приводила его в действие, чтобы забрать из складов припасы, оставленные для нее бывшими подданными из Иски и Долины Откуда Нет Возврата. Изобилие и роскошь продуктов, подарки — богатая одежда и драгоценности, письма — с новостями из внешнего мира и восторженными признаниями в любви, показывали, что их верность по отношению к ней также выдержала испытание временем.