Все получалось замечательно. Однако то, что в те дни представлялось сущей безделицей — воспитание нежеланного ребенка, — вскоре превратилось в запутанный колючий клубок. Потому что это был необычный ребенок.
Я вернулся в Инис Аваллах ждать, когда родится ребенок. Пеллеас прибыл из Ллионесса с горестной вестью: Белин смертельно болен и не протянет до конца зимы. Поскольку он не оставил законных наследников, трон должен перейти по Аваллаховой линии к сыновьям Хариты или Морганы. Так как сын Хариты — прямой потомок Аваллаха, выбор скорее всего падет на старшего из сыновей Морганы.
Старый атлантический порядок преемственности, сложившийся за долгие века и освященный традицией, так же отличается от примитивного наследственного права бриттов, как Остров Бессмертных от Острова Могущественных. Тем не менее Аваллах печально подтвердил, что, вероятно, кто-то из отпрысков Морганы вскоре обретет власть.
— Мне очень горько, что брат умирает, — сказал Король-Рыбак, — но еще больше меня гнетет, что от этого выиграет Моргана и ее потомство. — Больше он ничего об этом не сказал и после двух дней молчаливых раздумий объявил: — Я отправлюсь в Ллионесс и попрошу монахов из святилища поехать со мною. Может быть, мы избавим Белина от мучений если не в этой, то в другой жизни.
Харита предложила поехать с ним, и я тоже, но он отвечал:
— Лучше мне ехать одному. Нам многое надо сказать друг другу. Понимаю, вы не стали бы вмешиваться, но с глазу на глаз мы сможем говорить откровеннее. Обо всем остальном позаботятся монахи. — Он не упомянул о том, чего боялся сильнее всего, — появления Морганы, пока он будет там. Если так, Аваллах хотел встретиться с ней сам, без меня и Хариты.
Король-Рыбак покинул Тор, как только закончились сборы. С собой он взял лишь двух доверенных слуг и шестерых монахов из обители под холмом святилища. Впрочем, добрые братья владели мечом и копьем не хуже, чем латынью и Словом Божиим. Редкому иноку не пришлось до рясы носить доспехи, и никто из них не стыдился своего прошлого.
Становилось все холоднее. Мы с Пеллеасом охотились в соседних холмах и долинах, добывая пищу для зимнего стола. Дни стояли ядреные, как свежие яблоки. Мы ждали известий от Аваллаха, однако их не было, как не было и гонцов от Утера.
Тогда мы занялись своими делами: стали придумывать, где разместить сына Игерны. Хотелось разыскать самое безопасное убежище, но очень скоро наш список сократился до трех имен: Теодриг в Диведде, Кустеннин в Годдеу и Хоэль в Арморике.
Мысль воспитать ребенка в Инис Аваллахе, конечно, пришла мне в голову, но я почти сразу ее отбросил. Нехорошо, чтобы мальчик рос неприспособленным к той жизни, которая ему предстоит. «Здешняя жизнь, — заметил Пеллеас, — ближе к жизни Иного Мира, чем к обычной земной».
— Мне она подходит, — возразил я.
— Конечно, но она подойдет не всякому, — ответил Пеллеас, подтверждая мои сомнения.
— Значит, надо выбирать из трех, — задумчиво произнес я.
— Из двух, — возразил Пеллеас. — Хоэль охотно принял бы мальчика — он хоть и стар, но крепок, — однако до него слишком далеко добираться.
— Вот и хорошо, безопаснее, — сказал я.
— Да, если б речь шла об обычных убийцах, — согласился Пеллеас. — Но тех, кто решился на все, не остановит и расстояние. К тому же враги в первую очередь будут искать мальчика там, где воспитали Аврелия и Утера.
— Остаются Теодриг и Кустеннин, — проговорил я. — Теодриг силен и предан, однако Диведд окружен врагами. Моркант и Дунаут — его соседи, они наверняка проведают, что мальчик, которого воспитывает Теодриг, — сын Утера. К Кустеннину на север лазутчики не проберутся, но у него не так безопасно, как у Теодрига. — Я поднял руки ладонями вверх, как весы, показывая, что доводы за и против обоих весят одинаково. — Кого выбрал бы ты?
Пеллеас задумчиво нахмурил лоб.
— А зачем вообще выбирать? — Он просветлел. — Почему бы не растить его там и там в зависимости от времени и надобности?
— И впрямь, почему бы нет?
Здравая мысль. Пусть ребенок набирается ума от обоих, пусть узнает обычаи двух разных владык. Прекрасно придумано!
Решив это, я перестал думать о ребенке: до его рождения больше ничего нельзя сделать. Посылать гонца к Теодригу и Кустеннину я опасался, а сам поехать не мог, чтобы потом не догадались, что советник короля ездил договариваться о воспитании его наследника.
Я не надеялся, что Утер сумеет сохранить рождение ребенка в тайне. Раньше или позже слух просочится, как вода из дубовой корзины, и по всей стране властолюбивые правители начнут охотиться за ребенком.