Керимов прокручивая бокал с вином, с кривой усмешкой прислушивался к спору между ними и Гофунгом. Вникать в него и отстаивать свою позиции было нелепо. Прежде чем, приняться за пустопорожнюю полемику, они в шутку уделали мое издание, назвав его отсебятиной в чистом виде и причислили его к разряду желтая пресса, а точнее 50 бульварных листков.
И он с легкой иронией выслушал наставления перекочевать под крыло более активного медийного издания, да хоть к ним, если впишется. А все, потому что век «Titul» не долговечен, и вкладывать в его развитие так же бессмысленно, как в «Крестьянку» или «Работницу», «GQ» и «OK» не вспомнили вовсе, зато то ли дело «MAXIM» и его обнаженка. В целом в разгаре спора досталось всем глянцевым изданиям вне зависимости от аудитории, направленности и специализации и объема.
— Если новостей в них нет — то назовем все единым словом, цветная макулатура. — Громко заявил представитель УМХ, хотя с начала 2006 они запустили несколько проектов одновременно, и с серьезными новостями эти издания не контактировали вовсе. Плюс новости… Что сегодня новость, то завтра быль и переврать ее не составит труда никому, особенно политику в виду новых репрессий. То ли дело интервью с живыми людьми об их жизни, публикация социальных исследований или происшествий мирового масштаба: цунами, вулканы, войны…
Да, никто и не спорит, что все прочее это одноликая цветная макулатура, но пока есть спрос и интерес, закрывать пространство новостями глупо. К тому же что несет новостная лента? Один лишь отрицательный прогноз: проблема, ее обсуждение и варианты закрытия, а результатов решения как не было, так и нет.
Раздражение с каждой минутой росло все больше: на соседей по столу, на высокие прозрачные вазы с белыми каллами, на бокал в руке, потолки сияющие синим светом, узоры на стенах в виде конвертов и подожженные круглые свечи. С улыбкой вспомнил другие округлости в черном белье и встал.
— Уходите? — Савва прервал разговор и вопросительно посмотрел на него, а Рюшин прищелкнул языком, заявляя: — давно пора.
— Проверю Таню. — Ответил Владимир выходя. — Я вас найду.
Поднимаясь наверх, вспомнил как не мог ее у бассейна добудиться, а затем выводил из-под солнечного обстрела, так чтобы никто не задел. Спина ее вспомнилась, изящные руки и стройные ножки, попу рассмотреть не успел, все ж она была без ожога. И удивительно, пока промазывал и спреем покрывал не думал ни о чем, а вот прошло время и вспомнились.
Сейчас войдет еще раз ее смажет и может быть останется, ведь именно этого сейчас хотелось больше всего остаться в тишине и покое и ни о чем не говорить.
Когда он вошел, Татьяна все еще спала на животе, подтянув к груди левую ногу. Благодаря свету, падающему из ванной, Владимир рассмотрел ее спину и ноги и удовлетворенный результатом улыбнуться. Крем почти полностью впитался, припухлость стала меньше и покраснение местами уже сошло. Завтра будет в форме, вынес он вердикт и на всякий случай повторно распылил спрей над особенно поврежденными участками. Спящая пациентка процедуру отметила тихим стоном и, подтянув ногу выше, затихла. Поза и ранее была привлекательной, а теперь стала еще более фантастической. Некоторое время он смотрел на нее, просто стараясь запомнить, затем потер лицо, сбрасывая наваждение. Надо же беззастенчиво пялится на сотрудницу, точнее свободного корреспондента.
— От греха подальше, — поцеловал плечо без следов ожога и вышел, тихо закрыв двери. Единственными напоминаниями о его визите осталась записка, на столе и терпкий запах спрея.
Спускаясь вниз Керимов все думал, как бы незаметно тет-а-тет переговорить с Гофунгом по насущным вопросом, и более не задерживаться на вечере. Вернуться в номер, уснуть, и хоть на несколько часов снять напряжение.
Взгляд уловил, как Савва скорым шагом пересекает коридор и спускается по лестнице, ведущей в холл. Мечты сбываются… лишь частично. Владимир нерешительно остановился у дверей в зал. Войти или не стоит?