— Что? Так ты… — Владимир увернулся от запущенной в него подушки и так же легко от второй.
— Так вот я попытался сделать отступление, но она не дала мне договорить. Поэтому пока жив, заявляю, что те слова звучали следующим образом: «Честно? Страшно,… что согласишься».
Мое возмущение и довольный Викин смех потонули в звонке входной двери. Черноглазая красавица встрепенулась и кинулась на выход:
— Это за мной!
В прихожей вспомнила о нас, вернулась и расцеловала со словами:
— Только не крушите здесь все. Вернусь, договорим. Ладно?
— Да. — Ответили мы одновременно. Дверь щелкнула, и в квартире стало тихо. А мне без подушек не уютно. Собрала метательное оружие в коридоре, медленно возвращаюсь в гостиную, мимо изваяния имени Владимир.
— Принцесса в кино, сорванцы у бабушки…
Подушки от моей груди он оторвал и отбросил, и возникшую было пустоту, мгновенно заполнил собой.
— Пошалим?
— У тебя еще остались силы на шалости?
— Есть немного. — Попытка вырвать из крепких объятий оказалось безрезультатной.
— Я тут вспомнила схожий случай, и знаешь, результаты были ошеломительными.
— Случай двенадцатилетней давности? — заглянул в мое лицо и коснулся щеки шероховатыми губами.
— Угу.
— А тебя предупреждали, что после приема таблеток в 70 % случаев рождаются двойняшки, — одна его бровь поднялась вверх, и он повторил взгляд хмельного пирата, прежде чем уверенно заявить, — предупреждали. Я тут причем?
— Но ты…
— Без вашего согласия и не мяукнул бы. — Прохладные пальцы начали трепетный и очень знакомый путь снизу-вверх. — Если тебе уже на этом этапе страшно, так и быть… свет не включим. — Проурчал мои давние слова, вызвав море бегающих мурашек.
Я, поежившись, рассмеялась, а он не меняя интонации, поспешил заверить:
— Танюта, мы всего лишь разик. Больше никак…
— Подожди, милый. — Охват крепкой шеи и самодовольное почти у самых его губ. — Разиком ты не отделаешься.
Получив согласие, с коварной улыбкой меня мягко втянули в спальню:
— Пожалей мое сердце!
— А оно у тебя разве есть?