— Не более часа, я еще не ложился. — Мрачно произнес он.
— Прекрасно, — улыбнулась я и указала на босса. — Пап, знакомься мой временный начальник Керимов Владимир Александрович, — и, обернувшись к Владимиру, представила отца, — мой постоянный отец Гроховский Леонид Борисович.
— Очень приятно, — произнес Владимир, пожав ладонь главы семейства. Не крепко ее пожать он просто не мог. У папы привычка проверять людскую стойкость крепким рукопожатием, и тут хочешь, не хочешь, ответишь тем же.
— И мне, — прищурился папа, вглядываясь в визитера.
— Я поеду.
— Было бы не плохо. — Согласился отец, и я постаралась сгладить впечатление за его резкий тон.
— Спасибо, что подбросили.
— Да, — протянул босс, возвращая мне сумку, — до понедельника.
— До понедельника.
Уходя Владимир, удивил уже моего отца, вышел за пределы участка и мастерски закрыл калитку на щеколду, потратив на это менее десяти секунд.
— Он что, часто у нас бывает?
— Нет.
— И когда ты вернешь ему пиджак?
— Это не его вещь, — отозвалась я. — это пиджак Боксера, которого тоже зовут Владимир.
— И это он спал в Степкиной комнате?
— У нас Женя оставался на одну ночь. Молодой фотограф, он тоже работает на Керимова Владимира. — Отвечаю с серьезным лицом и не представляю, как он узнал, что дома у нас ночевали. Наверное, Женя что-то в комнате оставил и ни слова мне не сказал. Хоть бы не содержимое джентльменского набора, иначе папу удар хватит.
— Черный Джип принадлежит этому Жене? — продолжил допытываться папа.
— Нет, у него рыжий Peugeot. — Я прошла к себе и переоделась в халат. Вхожу в кухню с улыбкой. — Кто нашептал о джипе? Наверное, Гардеевич, это он джип от лендровера не отличает.
— Какая разница, кто! Если ты по рукам пошла, дочка! — с горестным видом он сел на ближайший стул.
— А вот теперь все стало на свои места… — поняла я, услышав знакомую фразу одной из соседок. — Теть Любу ночь не спугнула. И завидев вас, пришла поделиться наблюдениями. Ей в разведку нужно было идти, а не продавцом в магазин ночной. — Смотрю на него, а с каждым моим словом лицо родителя все темнее и темнее. — Она что, звонила вам в Краснодар?
— Кто ездит на черном джипе? — сухо спросил он, желая вникнуть в суть моих похождений. — То есть Land Rover.
— Арсений…
— Твой ухажер?
— Нет, он водитель Дмитрия Дьюко. — Папа стал еще темнее.
— А это кто?
— Модельер, он родом из Молдавии, женат…
— Еще и женат?!
— Папа это по работе.
— И кем ты теперь работаешь?
— Вольным журналистом.
— В том виде?! — вспылил он и схватился за сердце. — Мужской пиджак и голые ноги?!
— Так получилось, — не объяснишь же все пошагово, когда он так реагирует, потянулась за аптечкой и только сейчас вспомнила, что оставила выходные туфли на полу в такси. — Вот ведь досада…
Накапав ему успокоительного, разбавила водой и протянула стакан. Мое последнее выражение бедный папа воспринял по-своему:
— Не рада, что мы с матерью здесь?
— Рада. Очень. Когда ты дома Максимилиан плакаться не придет. — Ответила я, крепко обняв со спины любимого седого великана с теплыми глазами цвета коньяка.
— И этот… заявлялся?! — отец грохнул стаканом, так и не выпив настойку.
На пороге появилась заспанная мама:
— Кареглазые мои, почему шумим и не спим?
— Разбираем сколь низко я пала… — ответила я, пододвинув к отцу настойку. — По словам Любви Рождественской — ниже некуда. Знаешь, пап, с твоими треволнениями я рада, что характером в мать пошла. А лицом и фигурой в твою родню.
— Ну-ну, — рассмеялась мама, — не обижай старого.
— А он у нас не старый, а самый любимый, — я поцеловала родителей и пошла спать. Сзади послышались веселые мамины слова:
— И что, дознаватель, много узнал?
Воскресенье было не менее сумбурным, писала статьи, выполняла пришедшие по почте заказы от постоянных клиентов, вникала в их просьбы и вносила требуемые исправления, писала новые…
Утро, понедельник 12:00 и только сейчас я вспомнила, что статья от имени Гроховской не готова.
— Вот это моя девичья память прогрессирует! — я рассмеялась и, потянувшись, поднялась. Душ, завтрак, компьютер, офис… или же отправлю статью по электронной почте.
В конце концов, имею я право на отгул в счет суматошной недели или нет.
В понедельник в районе двух часов дня он ехал с обеда на работу. После встречи с Ксюшей в столичном кафе Владимир был зол, грозен и молчалив как дождевая туча, готовая «излить» свой гнев градом, если не снегом. Ехал, убеждая себя, что все хорошо. Он избавился от последней кошечки задолго до того как крупно на нее потратился, якобы оплодотворил, вступился на улице перед какими-то уродами и нехило получил по морде. Задолго до того как узнал, что она спит с его другом или же подчиненными. Все не плохо, в сравнении с прошлыми увлечениями, ушел живой и невредимый, без обязательств и при деньгах. И все же гложет неприятное чувство, будто бы он ищет то, чего не знает сам.