Что актер сделал со своей улыбкой, я не поняла, но фотоаппарат из рук мужичка выпал, и более нам никто не мешал. Спокойно вышли, услышав в спины нелицеприятные комментарии в сторону Артемкиного прикида, и за углом взяли такси. К этому моменту у Полонски схожесть с обезьянкой и шепелявость пропали, адрес нового места пребывания он назвал чисто.
— Что было с вашей улыбкой? Вы фотографа чуть до инфаркта не довели.
— Ириски.
— Какие ириски? — не поняла я.
— Ириски — конфеты. Я ими в детстве объедался и, приехав в столицу, купил килограмма два. Вот пока шел, все думал, что у нас на площадке для искривления челюсти накладки используются, плюс грим… И я по вашему примеру использовал простое решение для перевоплощения.
— И съели пару ирисок?
— Штук шесть недожевал, чтобы их массы хватило на внешнюю и внутреннюю сторону зубов.
— А темный тон кожи?
— Автозагар.
— Опять подарок для сестры или мамы?
— Нет, мой собственный. — Насупился он, и почти сразу же расплылся в довольной улыбке.
Возникшее было, чувство облегчения растворилось: — Вас все-таки сфотографировали, могут узнать.
— Только если догадаются, зачем хромому таксисту грузила на ногу, которую он тянет. Чем их закрыть я так и не придумал…
И вот появление шефа на горизонте и его прямой ход в нашу сторону вновь «загнали» меня в двери лифта, где стоишь, холодея от ужаса. Спрятаться, возможности нет, а идти дальше не хватает смелости.
— Татьяна, что случилось? — поинтересовался улыбчивый Артем, в локоть которого я вцепилась обеими руками.
— Паникую. Скажите, как у вас с экспромтами?
— Только что один удался. — Тихо шепнул актер, не сводя взгляда с приближающегося Владимира.
— Значит, сейчас будет второй. Темка, с тобой только что из гостиницы сбегал мужчина.
— Я с мужиками не сбегаю. — Шикнул он, не обидевшись на мое обращение.
— Тихо… — я еле сдержала смех. — Зовут Жмурко Александр, коротко Жаб.
— А как же авторские права на идею с переодеванием? — вскинул он бровь.
— Обойдусь. — Делаю широкую улыбку и, поправив прическу растопыренной пятерней, тихо здороваюсь, — добрый вечер, Владимир Александрович, а мы тут прогуливаемся.
— Со Жмурко? — цепкий взгляд босса вперился в молодого актера и без проблем определил возраст, склонность к артистичности, легкую бесшабашность и уровень достатка — да зубы, маникюр и часы у парня отменные, после чего чуть брезгливо сморщился. Ну да, если присмотреться и прислушаться значительная разница в возрасте между мной и Артемкой вызывает определенные вопросы. Нужны ли мне эти вопросы? Нет, конечно, поэтому я его и не выдала за Жаба.
— Александр только что отбыл писать статью, я Джордж Полонски. — мой спутник уверенно протянул руку и подмигнул, указав на свой наряд, — разыгрываюсь перед новой ролью.
— Очень приятно, Керимов Владимир. — И вернув себе руку, босс сухо обратился к нему. — Как прошло?
— Удачно. — Не скрывая довольной улыбки, ответил парень. — Мне оставили почитательницу.
— На растерзание и для отпугивания фанаток. — Сообщила я, мысленно проговаривая, что буквально только что мы прорвались через самую гущу толпы, оставили против репортеров худенького Фридриха, чтобы тот с присущим ему достоинством увел внимание прессы от последней проделки подопечного.
— Яс-сно. — Тяжелый взгляд Владимира вновь сосредоточился на мне. — Не забудьте, мы завтра вылетаем.
— Помню, долго на прогулке не задержимся. — И подтолкнула актера. Он, быстро прощаясь, пожал руку боссу и меня приобнял.
— Всего доброго. — Пролепетала я, оказавшись крепко прижатой к смуглому Алладину.
— Удачного вечера, — послышалось нам вслед.
Везет же мне на Владимира, надеюсь, в этот вечер я своим явлением на улице ничего ему не сорвала. Хотя, кто его знает, пришел как ужаленный.
Петровка еще не успела закончиться, а мой спутник уже насел с расспросами: Кто такой Жаб и почему все лавры нашего побега я фактически передала ему?
— Расскажу лишь после детальной истории о девушке, что спасла вас от монастыря.
— Хм… — актер выпрямился, глядя вдаль, потом хитро скользнул взглядом на меня и почти честно признался. — Проститутка Анжелика.
— А я уже испугалась, что доярка из Хацапетовки.
— Нет. Ее звали Анжелика. Я был угнетен… — решил он дать оценку своему состоянию, — иду я и иду….